Александр усмехнулся и взглядом, полным сожаления, посмотрел на свою пустую рюмку:
– Вот уж не знал, что у тебя может быть здравый ум.
– Не стоит иронизировать. Я сказала тебе правду. Вика отдала мне Галину сумку. Она думает, что Галя была свидетельницей преступления. Что она могла видеть, как убили Юрия Константиновича, а затем сильно испугалась и убежала. Я пыталась ей внушить, что сумка была оставлена до преступления.
– Она поверила?
– Не знаю. Возможно, что да.
Потушив сигарету, Александр хотел было встать, но я жестом показала ему, чтобы он оставался на своем месте, потому что у меня к нему достаточно серьезный разговор. Беседа только началась, и она потребует времени.
– Александр, я попросила Вику устроить нам эту встречу…
– Я это понял, – перебил меня он. – А также я понял то, что нам больше не о чем говорить. У меня нет никакого желания выслушивать твои заявления о том, как я позабыл положить тебе в машину труп и как я же обворовал твою квартиру. Я сыт этим по горло! Я также сделал тебе последнее предупреждение, чтобы ты держала язык за зубами и не вставала у меня на дороге…
– Ты все сказал?
– Все. А что касается сумки, которую Вика нашла в предбаннике, то это действительно моих рук дело. Тогда такая суета была, что я не знал, за что хвататься. Сумку увидел в самый последний момент. Вот и бросил ее туда, где веники лежат, и закрыл дверь, чтобы в ту комнату никто не вошел. А в дальнейшем у меня все это из головы вылетело. Мое упущение, я не отказываюсь. Что было, то было. Так что я тебе все сказал, больше мне говорить нечего.
– А теперь скажу я. Я не буду рассуждать о том, на каком этапе пропал труп и клал ли ты вообще его в машину. Я также не буду рассуждать о том, кто забрал из моей квартиры плед и каким образом проникли в мою квартиру без взломов и повреждения замков. Я не пойду в милицию, потому что, как только я согласилась увезти труп своей подруги из дома Юрия, я стала соучастницей преступления, и уж если кто-то в этой ситуации и сможет выйти сухим из воды, то это ты, потому что у тебя есть влиятельные связи и деньги. Я виновата лишь в том, что тебе в тот момент поверила и, находясь в шоке, согласилась играть по предложенным тобой правилам. В результате я попала в хорошо расставленную тобой же ловушку и никак не могу оттуда выбраться. Пусть все, что произошло, останется на твоей совести, хотя у таких людей, как ты, совести нет и никогда не было.
Александр усмехнулся и хотел было встать и уйти, но я вновь показала ему, чтобы он оставался на месте, потому что я еще не закончила свою речь.
– Я займу у тебя еще несколько минут.
– Я пришел сюда, чтобы полюбоваться картинами…
– У тебя еще будет время.
– Ты у меня его отнимаешь.
– Не переживай. Татьяна Львовна тебя не потеряет. Она хорошенько выпьет и будет рассматривать картины в обществе Вики.
– Не тебе судить.
– Может быть. А теперь я скажу самое главное.
– И что же у нас самое главное?
– То, что я беременна.
– Что? – Александр побагровел, как вареный рак, посмотрел на меня безумным взглядом, и его ноздри начали сильно раздуваться. – Что ты сказала?
– Я сказала, что я беременна. Правда, срок еще слишком маленький, но в моей беременности можешь не сомневаться.
– А я здесь при чем?
– При том, что отцом ребенка являешься ты.
– А ты уверена?
– Еще бы! Дорогой, только не вздумай предлагать мне деньги на аборт. Я их не возьму, потому что буду рожать. Как только мой ребеночек появится на свет, я обязательно проведу экспертизу и докажу твое отцовство. А уж тогда я смогу говорить о своем ребенке громогласно. Например, что он похож на своего папочку, две капли воды. И чем больше ты будешь угрожать или мешать мне, тем больше я буду говорить о своем ребенке, на радость твоей жене, твоим детям и внукам.
– Послушай, ты меня что, за лоха, что ли, держишь? Я пьяный был, вообще ничего не помню. Может, у нас с тобой и не было ничего.
– Ну, той ночи твои предположения не касаются. Все очень даже было.
– Я вообще ничего не помню! – схватился за голову Александр. – В ту ночь у меня память напрочь отрезало!
– Зато я хорошо все помню. До мельчайших деталей.
Александр криво усмехнулся и нервно заерзал на своем месте:
– Люба, а сколько тебе лет?
– Это нескромный вопрос.
– Ах, даже так… Ты считаешь, что между нами еще могут быть нескромные вопросы?
