— Это правда. Я всегда смущаюсь у чужих, так боюсь сказать что-нибудь глупое и сделать, что осудят… А у вас с первой минуты мне стало хорошо. Мне тоже ужасно понравилась Надежда Ивановна, она такая хлопотунья.
— Может быть, ты совсем останешься у нас? Осенью перейдешь в мою гимназию, чтобы поближе быть, — говорит Женя.
Но Мурочка вспыхивает, и глаза её от страха делаются еще больше.
— Как можно! Я ни за что не брошу моей гимназии! Ты не знаешь, как у нас все от лично, и учителя, и все…
В эту минуту раздается осторожный стук в дверь.
— Кто там?
— Можно на минутку? — слышится тихий голос Надежды Ивановны.
Женя в чулках подбегает к двери и снимает крючок.
— Своих малышей уложила, уснули, наконец, неугомонные, — говорить Надежда Ивановна, глядя с улыбкой на Мурочку. — Слышу, вы тут разговариваете, зашла поболтать. Впрочем, мы с тобою, Евгеша, страшные эгоистки. Смотри, до чего у неё измученное лицо. Она, бедняжка еще и не опомнилась с дороги. Да хорошо ли ты постель устроила?.. Нет, нет, не удерживайте, я ухожу, ложитесь поскорее. Еще наговоримся.
Она выходит своей легкой походкой, и скоро в маленькой белой комнате воцаряется тишина. Слышно только ровное дыхание молоденьких девушек, которые крепко спят, в то время как яркий месяц смотрит с чистого ночного неба в комнату и сквозь кисейные занавески окна рисует на полу причудливые голубые узоры.
