пятнистой совы» огромные территории лесных массивов северо-запада США в последние годы исключили из эксплуатации. Согласно этому закону, вырубке не подлежат массивы со старыми дуплистыми деревьями, в которых обитает эта птичка. Росчерком пера законников тысячи работников лесодобывающей промышленности лишились средств существования. Теперь они нуждались в переквалификации. На этот счет были созданы консультативные комиссии по устройству на работу.

Кристи поведала мне, что на прошлой неделе, из-за падения продуктивности устричных ферм, в Раймонде закрыли также консервную фабрику. Изменение экологической ситуации залива Виллапа привело к неконтролируемому росту популяции креветок, негодных в пищу людям, но вытесняющих вкусных устриц из пищевой цепи.

Лишившиеся работы люди не могут жить вечно на пособие по безработице, но не хотят переезжать в более благополучные районы страны. Паллиативом является эксплуатация местных ресурсов. Таких, как развитие туризма, сбор диких грибов и ягод – не так уж и много альтернатив. Федеральная программа реставрации экосистемы района, несомненно, даст занятие тысячам рабочих, но времена интенсивной эксплуатации лесных и водных ресурсов уходят в прошлое.

Моя новая подружка Кристина была вовлечена во все эт и проблемы. Она также беспокоилась, что ограничение вырубки лесов США приводит к хищническому уничтожению лесов России и Бразилии. Вероятно, необходима разработка международных экологических законов, а также системы контроля над их исполнением. Практически это невозможно, пока не создан международный фонд по охране экологии Земли.

Мы дискутировали об этих проблемах, пока она пров ожала меня на ранчо Ольсенов в окрестностях Раймонда. Хозяин его, Тони, был на охоте, но жена его Маргарет нашла Ване пастбище, а меня устроила в передвижном домике. В моем журнале она написала, что была на семь восьмых американской индеанкой, а муж был скандинавского происхождения. Уже почитай сто лет семья Ольсен разводила на этом ранчо скот породы герефорд. На стене их гостиной висело множество призов за экстерьер и производительность рогатых питомцев. Маргарет с гордостью показала теленка, которого ее внуки мыли и чистили к предстоящей выставке-конкурсу скота на ярмарке графства Пацифик.

После того как я устроился на ночевку, приехала Крис тина и решила ознакомить меня с местной культурой, пригласив на премьеру в любительском театре. Там местнознаменитая актриса Кэйтлин Хикс играла главную и единственную роль в пьесе одного актера «Мы – женщины». Она чрезвычайно натурально воспроизвела на сцене свой опыт рождения ребенка, и публика наградила ее за это аплодисментами. Но после ее лицедейства в роли женщины с частичным параличом речи и мозга мне от этого социалистического реализма поплохело. Я ничего лучшего не придумал, как упросить Кристину отвезти нас в ближайший бар «Удобная пристань».

Бар, слава богу, не пустовал, и никто здесь не лицедействовал. Завсегдатаи с энтузиазмом приняли нас в свой коллектив пивопивцев. Большинство из них стремилось меня угостить, и если бы я принял все приглашения, то там бы и остался в блаженстве. Светловолосый скандинав Тодд Стефенс простер дружелюбие до того, что, отрезав прядь волос и приклеив ее на лист моего дневника, прокомментировал: «Это естественно белокурые волосы. Вряд ли такие найдешь в Калифорнии. Счастья тебе в пути, друг». Я так и не понял, чем его достали калифорнийцы, и почему не упомянул он русых россов, но, по крайней мере, был счастлив, что он не принялся отрезать мне на память другие части своего большого тела.

Кристина решила на день присоединиться к экспедиции и привезла утром с собой бутылку вина, а на закуску рыбу с обжаренными в муке кольцами репчатого лука. Такую вкуснятину я ел только в Вознесенском монастыре штата Айдахо.

По дороге в столицу штата Вашингтон, город Олимпия, мы решили навестить художника-самоучку Кеннета Харлея. Домишко его прятался на обочине лесной дороги, ведшей в поселок Бруклин. Он оказался в моем возрасте, но выглядел значительно моложе и спортивней. Кен с радостью показывал мне свои картины и литографии, а дом его был забит чучелами животных, шкурами бизонов и медведей.

Семнадцать лет тому назад довольный жизнью Кен работал на железной дороге путеобходчиком. Как-то забивая костыль, он тяжело поранил ногу и вынужден был уйти на пенсию с частичной потерей трудоспособности. Вместо пенсионерской он решил выбрать жизнь художника. Начал с рисунков животных и растений, потом освоил гуашь и акварель. Заинтересовавшись историей освоения Америки, он стал писать картины из жизни индейцев и ковбоев. Но популярность пришла, когда он освоил, как изображать бизонов. Кен забыл об инвалидности, участвуя в конных соревнованиях езды верхом в тяжелых дорожных условиях и в любую погоду. Из путейца он сделался ковбоем и семь раз завоевывал титул чемпиона штата Вашингтон. Я был поражен, когда увидел его фотографию, на которой он объезжал бизона. А в моем дневнике он набросал рисунок бизона, запряженного в мою телегу.

Оказывается, можно и в сорок лет начать новую жизнь и превратиться из инвалида в художника и ковбоя. Когда не остается ничего другого, можно делать чудеса.

Вспомнилось это мне еще раз, когда, проехав километров десять, мы на бензоколонке познакомились с отдыхавшим там владельцем дома на колесах. Джим Вайз был только что вышедшим на пенсию пилотом гражданской авиации. Ему было около пятидесяти, но, выпав из системы, он абсолютно растерялся. Много лет назад он развелся, не заведя детей. Вот купил за 150 000 долларов этот дом и приехал в нем сюда из Техаса. Ну а что дальше? Он с завистью смотрел на мою телегу с лошадью, которые давали больше свободы, чем самые скоростные автомобили. Наверное, нельзя начать новую жизнь, не порвав со старой. Свобода – это прерогатива или очень бедных, или очень богатых. Джим находился где-то между собакой и волком.

После этой грустной встречи мы с Кристиной заехали глубоко в лес и отдались в его объятия – пропадай моя телега, все четыре колеса.

А корабельный лес вокруг напоминал мне наш Карельский перешеек и поездки с другом Васей Чернышевым по грибы да по ягоды. Прерваны они были на четыре года из-за его отсидки в психушке за антисоветскую деятельность.

В первый раз обнаружив в лесу такое изобилие подберезовиков, подосиновиков и боровиков, я бросился их собирать под удивленным взглядом Кристины. Ведь люди в США не приучены собирать грибы-ягоды и не могут понять такую любовь к дарам природы. Но наша зависимость от таких даров обусловлена отсутствием этих продуктов в магазинах и высокой их стоимостью на рынках.

Природа ничего нам не дарит. Мы сами приходим и забираем у обитателей лесов и вод то, что им принадлежит по праву рождения, разоряя своими набегами все вокруг. Мичуринский лозунг «Мы не можем ждать милости от природы, взять их у нее наша задача», безграмотный грамматически и кровожадный по сути, оправдывал изуверство cоветской власти над природой и глубоко застрял в сознании людей.

Я в исступлении собирал грибы, не зная, что с ними буду делать, но мичуринскую задачу выполнил.

Олимпия

17 сентября

Дотащились мы в синих сумерках до подворья пенсионеров Билла и Дианы Хилл, и те не отказали в пристанище. Мне хотелось оставить Кристину в телеге, но она позвонила подруге, и та отвезла ее в Рэймонд, в лоно семьи. Когда-то я вот так же оставил на берегу реки Великой, в Псковской губернии, прелестную Христину. Тогда на пойменных лугах цвел голубой лен. Здесь же я простился с Кристиной под сенью уставших от собственного изобилия яблонь. Наверное, с любимыми не прощаются, а прощаются с разочарованиями.

Я переспал в саду Хиллов, которые утром, перед дорогой, завалили телегу яблоками. За это путешествие я так объелся яблоками, что даже от их упоминания мне становится дурно. Третий или четвертый раз уже жалуюсь – какая-то яблочная пандемия… А поскольку на правой стороне челюсти у меня разболелся зуб, то пришлось их жевать левой стороной. С тех пор физиономия моя осталась перекошенной.

В городке Монтесано репортеры газет «Дэйли уорлд» и «Видетт» брали интервью, и опять был я знаменитостью на час. Эта слава не помогла мне в обольщении прекрасной фотожурналистки Ванды Бенвенутти, которая едва обратила внимание на мои чары (а хорошее таки слово – «чары», любы мне праздные двусмысленности).

В поселке Брэди нас притормозил прораб строившегося там дома, попросивший пообщаться с его подопечными – заключенными тюрьмы для подростков. Они проходили здесь «трудовую терапию», а их

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату