Наконец мы получили телеграмму и от Яноша Вёрёша. Она была послана из Москвы 10 января, но к нам пришла только 16-го. Написана она была по-русски. Делегация, в состав которой входил Янош Вёрёш, выехала в Москву в последних числах декабря 1944 года, а мы в Дебрецене никак не могли взять в толк, почему переговоры так затягиваются, ведь каждые сутки промедления имеют огромное значение. Только позднее мы узнали: переговоры задержались из-за позиции англичан и американцев, которые очень долго обсуждали условия соглашения…
Мы же в Дебрецене были как на иголках: Яноша Вёрёша нет, соглашение по перемирию не подписано, а время уходит. И вот наконец в середине января мы получили телеграмму в 12 строк от министра. Характерно, что четыре из них были посвящены семейным делам самого Яноша Вёрёша. В телеграмме сообщалось, что мы можем приступать к формированию первой дивизии. Однако ничего не говорилось, из кого же нам все-таки формировать ее. В телеграмме говорилось: «Необходимо издать декрет о призыве».
Что же произошло на деле?
Вероятно, при переводе телеграммы на венгерский язык декрет об обязательном призыве в армию военнообязанных перевели как вербовку добровольцев в соответствии с более ранним представлением, сложившимся скорее всего еще в конце декабря у Яноша Вёрёша. Разумеется, вербовка добровольцев существенным образом отличается от обязательного призыва в армию военнообязанных. 19 января мы направили Яношу Вёрёшу наш ответ: «Объявляем добровольный набор в армию», а исполнявший обязанности министра обороны в отсутствие Яноша Вёрёша Габор Фараго тут же приписал от себя: «…мы не надеемся на большое число добровольцев…» Правда, премьер-министр Бела Миклош, подписывая окончательный текст телеграммы, вычеркнул эту фразу.
Я уже говорил, что в то время и сам не ждал особого успеха от добровольной записи в армию. Было бы здорово, конечно, сформировать (и быстро обучить) несколько дивизий из добровольцев, над которыми не довлел дух старой, «королевской» армии и в которых бы сражались с врагом добровольно пришедшие к нам убежденные молодые антифашисты. Но в то время формирование подобных подразделений относилось скорее к области фантазий и прекрасных снов. Ведь уже в 1944 году на расчистке развалин работали подростки-допризывники по 13–15 лет, а если где-то в городе или деревне и оставались взрослые мужчины, то они были единственной опорой в семье. Вот и получилось, что своим добровольным набором мы не добились почти никаких результатов. Не все еще в стране знали о существовании нового правительства, о создании новой армии. А в тех семьях, где молодые мужчины были, родственники всеми силами пытались удержать их дома, чтобы они не погибли; все чувствовали приближение конца войны, которая унесла столько жизней, что практически в каждой семье кто-нибудь погиб.
Однако мы продолжали усердно трудиться. В лице Золтана Мухораи мы обрели еще одного сотрудника-энтузиаста. Нас с ним связывала дружба по академии, и мы понимали друг друга с полуслова. Мухораи стал заниматься кадровыми вопросами.
Я уже упоминал о приказе № 20030, в котором мы сформулировали основные организационные принципы новой армии, ее новые задачи и функции. Теперь мы начали разработку более детальных предложений, которые направляли в совет министров, чтобы проинформировать членов правительства о громадных усилиях, необходимых для формирования, создания новой венгерской армии. Мы предложили отменить положение о вступлении офицеров в брак, кодекс офицерской чести, дуэльный кодекс. Все эти правила и законы носили ярко выраженный кастовый характер, символизировали обособленность старого офицерства. (Интересно отметить, что, по мнению Белы Миклоша, эти кодексы следовало не отменить, а лишь модифицировать.) Однако мы стремились к совсем другому: к тому, чтобы офицерство в новой армии (и это стало впоследствии основополагающим принципом в Венгерской народной армии) было народным, чтобы офицерство формировалось не из аристократов, не из привилегированных в имущественном отношении слоев населения и не образовывало бы обособленную касту. Мы считали, что офицерами должны становиться унтер-офицеры, сержанты, фельдфебели, хорошо знающие военное дело, солдатскую жизнь, потому что сами недавно были рядовыми. Надо сказать, что мы, молодые офицеры, выходцы не из аристократических и даже не из богатых буржуазных семей, очень страдали из-за ограниченности и узколобости старого офицерства…
Итак, мы работали с настроением, готовили различные проекты, предложения, меморандумы, создали «модель» организационной структуры новой армии. Мы буквально бомбардировали Совет министров, Союзную контрольную комиссию, пытаясь ускорить создание новой армии…
Наконец 30 января на родину вернулся Янош Вёрёш с подписанным соглашением о перемирии. Его возвращение дало новый импульс нашей работе. Теперь мы знали, что освобождение Будапешта — вопрос самых ближайших дней. А это означало, что все правительство, и министерство обороны в том числе, в ближайшее время переедет в Будапешт.
Через несколько дней мы совсем приободрились! По слухам, к нам вскоре должна была прибыть группа добровольцев из военнопленных, причем одни говорили о 20 тысячах, другие называли и большую цифру. И вот наконец первый конкретный шаг: 3 февраля советское командование передало в наше распоряжение казармы «Павильон». Еще через три дня в Дебрецен прибыл первый эшелон с военнопленными — 2 тысячи человек. После этого эшелоны прибывали один за другим, к 11 февраля в «Павильоне» было уже 8 тысяч человек будущих солдат 6-й пехотной дивизии. Командиром этой дивизии министр обороны назначил полковника Ласло Секеи, начальником штаба — майора Белу Ботонда, который прибыл в Дебрецен в качестве военнопленного. Начальником венгерской казармы стал полковник Андор Рети. Советское командование, передав казармы вместе с солдатами в распоряжение нового министерства обороны, тем самым признало, что находящиеся там солдаты больше не военнопленные, а воины будущей новой венгерской армии. Конечно, у этих солдат не было оружия, но сердца их были переполнены радостью освобождения. Весть об их прибытии тут же распространилась по Дебрецену и окрестностям; множество женщин и детей с продуктами, теплой одеждой заспешили к казармам, в которых разместились венгерские солдаты. Люди расспрашивали о родных и близких. Среди этих солдат были жители Дебрецена и окрестных деревень, и они, разумеется, мечтали побывать дома, многие из них не имели оттуда никаких вестей в течение многих месяцев, а ведь фронт прошел и через их родные места, они даже не знали, живы ли их родные… А поскольку впервые дни в казармах солдатам нечем было занять себя, шли лишь проверки, многие солдаты стали обращаться к своим командирам с просьбой об увольнительной. Я тоже побывал в казармах, видел в глазах у солдат грусть, тревогу, неуверенность в завтрашнем дне. Я понял, здесь есть и такие, которые до сих пор не осознали, что их не отправят в Сибирь, чего боялись все военнопленные, что они находятся в нескольких километрах от отчего дома, а в воротах их казармы стоят венгерские часовые.
Итак, теперь у нашего министерства обороны было достаточно солдат для формирования целой дивизии, хотя пока еще мы и не располагали оружием и обмундированием.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В обширной многожанровой литературе о второй мировой войне документальная проза занимает значительное место. И это понятно. Люди хотят знать правду о событиях, которые в корне изменили обстановку в послевоенном мире. Особый интерес проявляется к книгам, в которых раскрываются неизвестные или малоизвестные страницы войны. К числу таких произведений можно отнести и исторический роман-коллаж венгерского писателя Андраша Шимонфи.
Произведение молодого писателя, дважды лауреата литературной премии имени Аттилы Йожефа, высоко оценено венгерской критикой, которая определила его как одно из значительных событий литературной жизни Венгрии 1981 года. Действительно, читатель не остается равнодушным к судьбам его героев, он с интересом узнает то, что происходило за кулисами больших и важных исторических событий.
В романе «Перелет» (оригинальное название — «Солдаты страны-парома») судьбу определенной части старого офицерства, перешедшей на сторону революции, А. Шимонфи показывает на примере своего
