полку, не заметил, что рассек голову на месте какого-то старого шрама.
– Хоп! – отметил этот факт Коленька.
– Во, видал! – сказал Вася, обращаясь к разумению Коленьки. – Добро наказуемо! Поал, Мыкола? А барышни любят пиратов!
– Лысый, прекрати… – с опасным спокойствием произнес грубость Батраков. – Не засоряй, мягко говоря, ребенку голову плохими словами!
– О, мль, попал, мль… – обхватил руками голову Вася. – В вагон для некурящих, мль…
– Не паць, дядя, мль… – волновался Коленька.
Барышня, казалось, ничего не слышала и явно ничего не говорила. Однако ее желтые, медовые глаза потемнели, когда она увидела кровь на той ладони Батракова, коей он потер ушиб на голове. Молча, она присела на краешек васиной полки, раскрыла дамскую сумочку и извлекла из нее невскрытый перевязочный пакет. Мужчины замерли от мала до велика, как заколдованные, как ископаемые со стеклянными глазами экспонатов краеведческого музея. Молчание это длилось все то время, пока барышня останавливала сочащуюся из раны кровь. Она озаряла, она возводила на царственный трон туманный смысл душевного бытия.
Потом она улыбнулась Батракову – и сладким эхом озноба отозвалась эта смущенная улыбка в его разрушающемся теле. Он ответил ей открытой, благодарной улыбкой.
– М-м-м! – застонал Вася, видя это, и, улегшись головой в сомкнутые козырьком руки, прервал стон.
Коленька живо следил за жестикуляцией глухонемой барышни, которая на пальцах и стремительно меняющейся мимикой объясняла отцу, что помнит его по кино и любит.
– Спасибо, милая… – отвечал счастливый Батраков.
– Спасибо, миляля, – дублировал Коленька.
– Ей нужно переодеться… Коленька, побудешь с тетей – а мы с дядей Васей пойдем и быстренько покурим… Хорошо?
– Хоп!
– Нэ кажи «хоп»! – тихонько пригрозил пальцем Батраков, а глухонемая барышня с шутливой укоризной качала головой, глядя на эти его угрозы.
– Пошли, Вася…
Вася встал. Он оказался низкоросл, пузат, одышлив и длиннорук.
«Вот беда…» – двигаясь сквозь анфиладу купейных отсеков, испытывал недовольство собой Батраков. Он, сам того не желая, жалел отчего-то неудачного попутчика, не хотел этой жалости, брезговал ею, но оказался не волен разом победить то, что считал слабодушием и отрыжкой ложного гуманизма.
В тамбуре он протянул Васе пачку сигарет, но Вася протер дырочку в белой замше оконного стекла и молча уставил один глаз во тьму за окном – он не курил.
«Бережется», – не без зависти подумал Батраков и спросил отчего-то:
– Что такое карга?
– Где? А-а… Старая женщина… Пять букв…
– Так, может быть, – бабка?
– Карга.
– У тебя, Вася, дети есть?
– Почему – «ты»? Мы что, вместе свиней пасли в Индюшьей балке?
Батраков лишь недоуменно поднял брови, не найдясь с ответом.
А Вася между тем зло сказал, глядя в оконную проталинку:
– Был бы у меня отец… в детстве, мль… Я б точно инженером стал… А так х… ль: живешь – молотишься, жуешь – торопишься…
Стоя у супротивного окна и прикуривая еще одну сигарету, Батраков сделал вид, что не слышит Васю.
«Как же это все… как же все это печально: лысый Вася… Карга… Глухонемая принцесса… Прости, спаси и помилуй мя, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий…»
Он глубоко и протяжно вздохнул:
– А-ах…
Потом зевнул и пошел укладывать сына.
Примечания
1
Дома офицерского состава.
2
Жизненное пространство
3
Р.У.Эмерсон (1803 – 1882), американский писатель.
4
5
6
7
8
9
Бикса
10
Из Синодика Дедовской пустыни.
11
Сорочий снег
12
Презрительное прозвище казахов, подобное «макаронникам», «хохлам», «кацапам», «чернож…», «желтопузым», «янки».
13
14
15
16
Они говорили не «чайная», как принято было позже, а «чайна», т. е. Китай.
17
Сутенерша.
18
19