245
Причиной отстранения Рундштедта могла послужить отчасти грубоватая прямота, допущенная им накануне вечером во время телефонного разговора с Кейтелем, который пытался выяснить у него обстановку. Только что застопорился тщательно подготовленный фронтальный удар силами четырех танковых дивизий СС по войскам англичан, и Рундштедт пребывал в мрачном настроении. «Что будем делать?» — закричал Кейтель. «Заключать мир, дурачье, — выпалил Рундштедт. — Что еще вы способны сделать?!» Судя по всему, Кейтель, этот сплетник и лизоблюд, как называли его большинство войсковых командиров, тут же отправился к Гитлеру и пересказал ему весь разговор с соответствующими комментариями. Фюрер в этот момент беседовал с Клюге, который последние несколько месяцев находился в отпуске по болезни из-за травм, полученных в автомобильной катастрофе. Он и был тут же назначен взамен Рундштедта. Таким способом нацистский диктатор часто менял высший командный состав. О телефонном разговоре генерал Блюментрит сообщил Уилмоту (см. Борьба за Европу, с. 347) и Лиддел Гарту (см. Говорят немецкие генералы, с. 205). — Прим. авт.
246
Шпейдель цитирует писателя Эрнста Юнгера, книги которого в свое время были популярны в нацистской Германии, но который затем занял антинацистскую позицию и примкнул к парижской ветви заговора: «Удар, который свалил Роммеля по дороге на Ливоро 17 июля, лишил наш заговор единственного человека, способного взвалить на себя одновременно бремя войны с Россией и гражданской войны у себя» (Шпейдель Г. Вторжение 1944 года, с 119). — Прим авт.
247
Это всплыло в 1942 году при расследовании по делу «Красной капеллы», когда абвер выявил большое число немцев, занимавших стратегически важные посты. Многие из них происходили из старинных родов, что не помешало им стать участниками широкой шпионской сети, работавшей на русских. Одно время они передавали разведывательные сведения в Москву с помощью 100 подпольных радиопередатчиков, размещенных в Германии и оккупированных странах Запада. Руководителем «Красной капеллы» («Красного оркестра») являлся Гарольд Шульце-Бойзен, внук гросс-адмирала фон Тирпица, ставшего после первой мировой войны своего рода вождем потерянного поколения. Будучи страстным почитателем революционной поэзии, фигурой весьма колоритной в мире богемы, в черном свитере, с густой гривой белокурых волос, он привлекал к себе пристальное внимание в Берлине. Он отвергал как нацизм, так и коммунизм, хотя считал себя человеком левых убеждений. Благодаря матери он в самом начале войны добился зачисления в люфтваффе в чине лейтенанта и подыскал тепленькое местечко в «исследовательском отделе» у Геринга, сотрудники которого специализировались на подслушивании телефонных разговоров. Вскоре он приступил к организации широкой разведывательной сети для Москвы, имея доверенных лиц в каждом министерстве и военном ведомстве в Берлине. Среди них были Арвид Харнак, племянник известного богослова, блестящий молодой экономист из министерства экономики, женатый на американке Милдред Фиш, которую он встретил в Висконсинском университете; Франц Шелиха — из министерства иностранных дел; Хорст Хейлман — из министерства пропаганды; графиня Эрика фон Брокдорф — из министерства труда.
Из 75 руководителей, обвиненных в государственной измене, 50 были приговорены к смерти, включая Шульце-Бойзена и Харнака. Милдред Харнак и графиня фон Брокдорф отделались было тюремным заключением, однако Гитлер настоял на высшей мере наказания, и они были казнены. По указанию фюрера всех их приговорили к повешению, чтобы предотвратить попытки измены в будущем, но в Берлине виселиц не нашлось, поскольку традиционным орудием казни служила гильотина, поэтому приговоренных казнили, затягивая на шее веревку, которую перекидывали через крюк для подвески мясных туш и затем медленно вздергивали. Крюки позаимствовали на время на скотобойне. С тех пор именно этот метод повешения и стал применяться как особая форма жестокой расправы над теми, кто осмелился пойти против фюрера. — Прим. авт.
248
Все четверо — Лебер, Рейхвейн, Якоб и Зефков были казнены — Прим. авт. 436
249
Среди историков существуют разногласия по поводу того, куда направился Штауфенберг — в Растенбург или Оберзальцберг. Два наиболее авторитетных в этом вопросе немецких исследователя Эберхард Целлер и профессор Герхард Риттер приводят противоречивые сведения. Целлер считает, что Гитлер все еще оставался в Берх-тесгадене, а Риттер уверен, что это ошибка и что фюрер возвратился в Растенбург. К сожалению, календарь Гитлера, который до сих пор надежно служил автору, сохранился не полностью, и записи на этот период отсутствуют. Наиболее надежные свидетельства, в том числе доклад о действиях Штауфенберга, составленный в ставке Гитлера 22 июля, убедительно указывают на то, что 15 июля Гитлер находился в Растенбурге и что именно там Штауфенберг намеревался его убить. Хотя оба места, откуда Гитлер пытался руководить ходом войны (он редко бывал в Берлине, подвергавшемся варварским бомбардировкам), находились примерно на одинаковом расстоянии от столицы, Берхтесгаден давал заговорщикам больше преимуществ, чем Растенбург, поскольку был расположен неподалеку от Мюнхена, гарнизон которого, считалось, сохранял верность Беку. — Прим. авт.
250
По свидетельству генерала Адольфа Хойзингера, начальника оперативного управления сухопутных войск, вести, поступившие 19 июля с Украинского фронта, были настолько плохи, что он запросил ставку о наличных войсках армии резерва, проходящих подготовку в Польше, которые можно было бы перебросить на Восточный фронт Кейтель предложил вызвать на следующий день Штауфенберга для доклада по этому вопросу (Хойзингер А. Спорный приказ, с 350) — Прим. авт.
251
Фицгиббон пишет «Считается, что перед тем он ходил на исповедь, но конечно не получил отпущения грехов» Автор рассказывает, что Штауфенберг поведал епискому Берлинскому, карциналу графу Прейсингу, о том, что намерен совершить. Епископ ответил, что он с уважением относится к мотивам, побуждающим к действию молодого человека, и не вправе удерживать его по религиозным соображениям — Прим. авт.
