Иглы мглы

народ. Неважно, поздно или рано властителя настигнет суд: эффектный памятник тирана рабы вчерашние снесут. Но как же давят неба своды и смысл истории таков, что вместо призрачной свободы рабам милее груз оков. Жизнь требует козырной масти, не залечив вчерашних ран, герой, дорвавшийся до власти, сам будет истинный тиран.

ПОСЛЕДНИЙ ОСТРОВ

Памяти Иосифа Бродского

Мне говорят: все в мире — только тлен.
Не поминайте имя Бога всуе.
Митрополит и метрополитен
не совпадают, купно существуя.
Земля не избегает неба линз.
Поэт свершает слова именины.
Пусть муэдзин отвергнет дзен-буддизм,
раввин — дитя обиженной равнины.
Играючи сквозь нас летят лучи,
плетут свою тугую паутину,
и музыка поэзии звучит
в час погребальный, в тяжкую годину.
Основы твердой ищет хищный взгляд.
В печь Пенелопа выбросит полено.
Космополит сменил комсомолят,
но только лишь до следующей смены.
В час этот сердце рвется пополам,
созвучия равняются по росту,
и пилигрим, не сняв кардиограмм,
искать уходит свой последний остров.

2 февраля

ЗЕРНО

Не знаю, что станет со мною,
но знаю зато, что сполна
шумит и зерно просяное,
и малый кусочек зерна.
Зенон, Диоген, Авиценна
открыли мне правду одну,
что каждая жизнь драгоценна
и каждый подобен зерну.
Пусть эхо промчавшейся жизни
потомкам хоть звук донесет
любови сыновней к отчизне
и радости взятых высот.
Струятся бесценные зерна
и времечко мелет муку,
чтоб каждый прожил не позорно,
а дело свершил на веку.

10 февраля

* * *

Ветреная изморозь акаций, желтые султанчики мимоз не дают свободно прикасаться, но вприглядку радуют до слез. Вербы нежно-бархатные почки, грубая кириллица берез ранней смерти не дают отсрочки, только душу радуют до слез. Милая забитая отчизна, шел к тебе я по колено в грязь, ты меня встречала укоризной и по роже била, осердясь. Все равно люблю твои наветы и советы глупые люблю, песни те, что петы-перепеты, все равно без устали пою. В тесноте да все же не в обиде, в нищете да все-таки в чести мы с тобой еще увидим виды, выберемся, Господи прости.

11 февраля

УЗЛЫ

Пускай в конфорке выключили газ,
мысль об огне витает непрерывно,
так бабочка желаний жжет призывно,
голубовато окликая нас.
Так сам собой рождается рассказ
о жертве рока, что ползет унывно
в нору событий, но внезапно дивно
ее от смерти неизвестный спас.
Художники, я понимаю вас!
Хочу писать упрямо и наивно
не то, что существует объективно,
а то условное, что видит третий глаз.
Случайности закономерно злы.
Вяжу упорней памяти узлы.

24 марта

* * *

Я не рожден под мирное дыханье
библейского осла или вола,
хотя познал истории касанье,
через страданья жизнь меня вела.
И хоть младенцем не ложился в ясли,
соломенная музыка звучит,
рождественские звезды не погасли,
Марс надо мной не раз взошел в зенит.
Я помню гул далекой канонады,