Иглы мглы

Его унизил Годунов,
а Лжедимитрий заточил;
Василий Шуйский был готов
совсем отнять остаток сил.
Наверно, с болью и тоской,
желая время повернуть,
глядел великий князь Тверской
на жизненный коварный путь.
Пусть Грозный правил целый год
с ним наравне своей страной,
чужим его считал народ,
и для бояр он был чужой.
Быт перебежчика страшон.
Еще страшней его судьба.
Зачем полез он на рожон,
не пряча от ударов лба?
Зачем служить России стал
татарский хан Саин-Булат?
Устав от козней, слеп и стар,
он и монашеству был рад.
Но тяжек иночества крест
(читай: сослали под арест)
и вдалеке от отчих мест
над ним поставлен скорбный крест.
Круты истории весы;
но будет помниться в веках:
опальный 'царь всея Руси'
сидел в угрюмых Соловках.
Он был лишь с виду одинок,
и просчитался Годунов;
и стал Касимов-городок
одним из русских городов.

11.02.72

ПАЯЦ

Он давно знаком с тобою,
изумительный паяц.
Он смеется над собою,
унижений не боясь.
Над собою — над толпою.
Над собою — над судьбою.
И вылазит вон из кожи:
вот он добр, а вот он зол;
имитирует похоже
кожу бархатный камзол.
Не актерская находка
я еще умею вот как
но печальна и легка
остается на века
та утиная походка
и улыбка дурака.

1968

ВОСПОМИНАНИЕ О БУДУЩЕМ

Анна, жена моя! Писем помятых листки,
верю, отыщешь легко ты в минуты тоски.
Знаю, что почерк неровный прочтешь без труда,
а между тем, как вода, пробежали года.
Выучишь слово за словом, хоть писем скопилась
тетрадь;
Может, поверишь — не могут же мертвые лгать…
Буду лежать я, добро бы — зарытый в песке,
как и при жизни к твоей — равнодушный — тоске;
занятый думой… А, впрочем, вот это уж бред;
дум на том свете, конечно же, милая, нет!
Чувствую явственно мокрую глину.
Холодом сводит предчувствие спину.
Дочь моя выросла, есть у нее своя дочка,
Славная внучка; и ей три-четыре годочка.
Анною внучку мою окрестили.
Деда проведать порою приходят к могиле.
Где оно, лежбище праха, прибежище лени?
Воспоминаний роятся безмолвные тени:
теплая кухня, откинута крышка буфета;
через открытую дверь на столе виден веер букета;
там же из вазы соседней, как тесто, свисает сирень.
Вечер прохладный сменяет распаренный день.
Скоро уснут все, чтоб завтра с улыбкой проснуться;
Мне же и набок нельзя повернуться.
Одеревенело когда-то упругое тело.
Оттанцевало. Отдышало. Отпело.
Только в насмешку можно шептать: 'отдохни…'
Ночи распустят пряжу, которую выпряли дни…
О, Пенелопа, жена моя верная Анна!
Что ты прядешь и прядешь неустанно
воспоминаний бессонную нить,
тщетно пытаясь с явью мечту воссоединить?.
Ткешь без конца незримое покрывало…
Воздуха мало…
О, если б ты знала, как мало воздуха здесь…

16.06.71