болезни продолжительностью от нескольких дней до нескольких недель. Через 15 дней после взрыва часть заболевших животных погибла. Через 22 дня после взрыва от лучевой болезни погибло до 9 процентов заболевших животных.
На основании данных о результатах воздействия проникающей радиации на животных были сделаны выводы, что личный состав, находящийся на расстоянии до 900—1000 м от центра взрыва на открытых палубах, может погибнуть в течение двух-трех недель после взрыва от воздействия проникающей радиации. Личный состав, находящийся во внутренних помещениях кораблей в момент взрыва, может понести от воздействия проникающей радиации несколько меньшие потери» [9].
Далее я предоставлю слово французскому ученому Андре Кутену, рассказывающему в своей книге[10] о прибытии ученых на остров Бикини спустя год после испытаний там ядерного оружия.
«Члены биологической экспедиции решили отметить купанием годовщину первого подводного взрыва. Фантастическое зрелище — люди весело плещутся в природном аквариуме на том самом месте, где ровно 365 дней назад радиоактивный гейзер, взметнувшийся на 1800 метров, с грохотом обрушился на суда-мишени. Гигантские волны операции «Перекресток» прокатились по пляжам.
Год спустя после «потопа» атолл, лагуна и пальмовые рощи являли райскую картину. Не хватало только пирог с балансирами и темнокожих людей в них…
Но целью миссии было как раз изгнание призраков с Бикини; для этого остров надлежало тщательно обследовать. Высадившиеся на берег чувствовали себя неприкаянно.
«Пусто и тихо, как во времена японцев. Того и гляди, выстрелят из засады», — заметил один из разведчиков, вытягивая на песок шлюпку.
Разведчики прибыли не в пляжных костюмах: им велено было закрыть каждый сантиметр кожной поверхности. Поэтому они облачились в плотные рубашки с длинными рукавами, брюки были заправлены в гетры, на ногах тяжелые башмаки, лица в масках, руки в печатках. На груди прикреплены кусочки пленки, чувствительной к бета- и гамма-излучению.
Двигались по острову с большими предосторожностями: ученые в любой момент готовы были натолкнуться на очаг заражения. Но приборы бездействовали, никаких сигналов тревоги не было. Счетчики Гейгера показывали чуть более заметный уровень радиации, когда люди проходили мимо спасательных плотиков, обломков деревьев и покореженных понтонов, которыми был усеян пляж. Все эти обломки были вырваны взрывом из корпусов судов-мишеней и вынесены на берег. На оборудовании же, установленном на самом острове, остаточной радиации не зафиксировали. Воды лагуны кишели живностью. Построенные год назад военные сооружения сейчас едва выступали из густой растительности. Кустарники были усыпаны цветами.
Тем не менее по возвращении на «Чилтон» разведчиков поместили в изолятор во избежание непредвиденных последствий.
Каждый, кто побывал на острове, должен был, вернувшись на судно, зайти в специальное помещение и переодеться с ног до головы. В первые дни командир «Чилтона» запрещал срывать с деревьев кокосовые орехи и плоды. «Табу» распространялось и на выловленную в лагуне рыбу. Бригады противоатомной защиты патрулировали островки. Биологи собирали коллекции образцов; водолазы снимали под водой на кинопленку остовы затонувших кораблей.
Через неделю тревога полностью развеялась. Было разрешено пить кокосовое молоко и плескаться у берега.
Вылезшие из укрытий пальмовые крабы торжественно шествовали по пляжу, пристально вглядываясь круглыми глазами в ползавших по песку собирателей. По программе биологам отвели шесть недель на сбор и составление коллекции представителей местной флоры и фауны (…)
Радиобиологическая группа обрабатывала доставленные образцы на борту плавучей лаборатории «Чилтон». В общей сложности было произведено 5883 анализа (…)
В подобных условиях можно было осветить лишь факты, лежавшие на поверхности, и, хотя окончательные выводы делать было рано, от ученых настоятельно требовали хотя бы предварительного диагноза.
Он выглядел следующим образом: год спустя после операции «Перекресток» констатировалось отсутствие отрицательных последствий радиоактивности; не наблюдалось каких-либо заметных отклонений от известных биологических норм.
Через три недели после теста «Бейкер» в 1946 г. установлено было, что растения сильно заражены, а жизнедеятельность рыб и моллюсков значительно ослаблена.
Год спустя, при повторном обследовании радиоактивной зоны, оказалось, что упомянутые признаки практически исчезли. На обитаемом острове, равно как и в водах лагуны, остаточная радиация продуктов распада (…) была столь незначительна, что приближалась к природному уровню радиоактивности земной атмосферы и океана. Жизнь била ключом не только на отмелях и возле рифов, но даже в непосредственной близости от затонувших судов-мишеней».
Поразительное выздоровление. Выходит, пугало века, нагнавшее столько страха, не причиняло особого вреда? Глаза биологической экспедиции, призванной определить эффективность «абсолютного оружия», записал в своем отчете:
«Основной вывод, сделанный в результате проведенного обследования, показывает, что атомные взрывы причиняют весьма незначительный ущерб растительному и животному миру затронутых районов» [11].
Сразу же замечу, что Андре Кутен не «агент американского империализма», а либерал, в своей книге резко критикующий политику правительства США.
Тем не менее на Бикини удалось обнаружить и источник загрязнения. В 1946 г. для проведения подводного взрыва ядерное устройство было подвешено в водолазном колоколе под днищем баржи LCM- 60.
«Прямо по вертикали под судном-носителем донные отложения состояли из ила и останков светлых водорослей, которые покоились на темном слое, представлявшем собой смесь водорослей коричневого цвета и песка. Главным очагом заражения была тина. Радиоактивные осадки в основном скопились в верхнем слое, на глубине от полутора до трех метров, хотя кое-где радиация прослеживалась почти до самого «пола» лагуны. Тина покоилась на 60-метровой глубине, обволакивая затонувшие корпуса судов»[12].
Автор не претендует на подробное исследование воздействия ядерных взрывов на экологию, но взрывы ядерных бомб мощностью 20–40 кт в Хиросиме, Нагасаки, на атолле Бикини и на Тоцком полигоне показывают, что действие их относительно ограничено на экологию даже в непосредственной близости от эпицентра. В результате и западные, и наши военные специалисты в 1950-х годах пришли к однозначному выводу, что ядерная война возможна. Другой вопрос, какой она должна была быть.
Глава 3. Война тотальная или локальная?
Официально началом «холодной войны» считается знаменитая речь Уинстона Черчилля 5 марта 1946 г. в США в городе Фултоке (штат Миссури), где он ратовал за войну против коммунизма.
Черчилль заявил, что миру угрожает прямая и непосредственная опасность новой мировой войны и тирании, и что причиной этой угрозы является Советский Союз и международное коммунистическое
