персонажей. А вот Шевченко в восторге:
В Умани была католическая школа. Так
В общем, на славу
(Из поэмы «Бенкет в Лисянцi»)
1848 год – время нескольких революций в Западной Европе. Разве мог Николай I терпеть такое «братство»? Да, кстати, и сейчас на Украине уголовно преследуют за «сепаратизм».
Ну а как наказали «братьев»? «Царское правительство поступило по-отечески. Одного Шевченко за глумление в стихах над коронованными особами, за богохульство, кощунство и цинизм определили в солдаты, остальных же разослали по разным городам, чтобы они не могли поддерживать общения между собою, предоставив им право служить в местных присутственных местах; Костомарова, например, выслали в Саратов, а Кулиша – в Тулу. Оба не прервали там своей литературной деятельности: Костомаров обработал историческую монографию «Богдан Хмельницкий», а Кулиш – «Записки о жизни Н.В. Гоголя» и дивные свои «Записки о Южной Руси» (1856)».[148]
В приговоре было сказано: «Художника Шевченко, за сочинение возмутительных и в высшей степени дерзких стихотворений, как одаренного крепким телосложением, определить рядовым в Оренбургский отдельный корпус, с правом выслуги, поручив начальству иметь строжайшее наблюдение, дабы от него, ни под каким видом, не могло выходить возмутительных и пасквильных сочинений…» На подлиннике собственною его величества рукою написано карандашом: «под строжайший надзор и с запрещением писать и рисовать».
Шевченко был определен в Новопетровское укрепление на полуострове Мангышлак, основанное в 1846 г. Гарнизон его состоял из семи тысяч человек. С 1858 г. укрепление получило наименование Форта Александровского; с 1939 г. разросшийся населенный пункт обрел статус города и стал называться Форт Шевченко.
В Новопетровское укрепление, помимо Шевченко, сослали несколько десятков русских дворян, уличенных в воровстве, богохульстве, особо циничном разврате и т. д., а также несколько десятков дворян-поляков, участвовавших в восстании и заговорах.
Шевченко находился в укреплении с 17 октября 1850 г. по 2 августа 1861 г. Режим для сосланных был более чем благоприятным. Коменданты укрепления – сначала А.П. Маевский, потом И.А. Усков – принимали у себя дома рядового Шевченко. Мало того, за сравнительно хорошее вознаграждение он рисовал портреты офицеров и их жен. Как сказано в официальном советском издании «Дневник Т.Г. Шевченко с комментариями Л.Н. Большакова», «находясь на Мангышлаке, Шевченко, вопреки царскому запрету писать и рисовать, создал значительное количество пейзажей, портретов, жанровых работ, занимался скульптурой, написал на русском языке повести «Наймичка», «Варнак», «Княгиня», «Музыкант», «Несчастный», «Капитанша», «Близнецы», «Художник» и другие. О поэтическом его творчестве в этот период достоверных сведений нет, известно только, что здесь была создана вторая редакция поэмы «Москалева криниця». 12 июня 1857 года тут было положено начало дневнику».
Военных Шевченко ненавидел особенно: «Когда я начал приходить в возраст разумения вещей, во мне зародилась неодолимая антипатия к христолюбивому воинству. Антипатия усиливалась по мере столкновения моего с людьми сего христолюбивого звания. Не знаю, случай ли, или оно так есть в самой вещи, только мне не удалося даже в гвардии встретить порядочного человека в мундире. Если трезвый, то непременно невежда и хвастунишка. Если же хоть с малой искрою разума и света, то также хвастунишка и вдобавок пьяница, мот и распутник. Естественно, что антипатия моя возросла до отвращения. И нужно же было коварной судьбе моей так ядовито, злобно посмеяться надо мною, толкнув меня в самый вонючий осадок этого христолюбивого сословия. Если бы я был изверг, кровопийца, то и тогда для меня удачнее казни нельзя было бы придумать, как сослав меня в Отдельный Оренбургский корпус солдатом…
Не знаю наверное, чему я обязан, что меня в продолжение десяти лет не возвели даже в чин унтер- офицера. Упорной ли антипатии, которую я питаю к сему привилегированному сословию, или своему невозмутимому хохлацкому упрямству? И тому, и другому, кажется. В незабвенный день объявления мне конфирмации я сказал себе, что из меня не сделают солдата. Так и не сделали. Я не только глубоко, даже и поверхностно не изучил ни одного ружейного приема. И это льстит моему самолюбию… Бравый солдат мне казался менее осла похожим на человека, почему я и мысли боялся быть похожим на бравого солдата».[149]
Представьте себе, что стало бы с современным русским или украинским солдатом, который бы «даже и поверхностно не изучил ни одного ружейного приема».
Но вот в укреплении готовится смотр. Цитирую дневник Шевченко: «А по случаю прибытия сюда этой важной особы остающаяся здесь рота, к которой принадлежу и я, готовится к смотру. Для этого важного грядущего события мне сегодня пригоняли амуницию. Какое гнусное грядущее важное событие! Какая бесконечная и отвратительная эта пригонка амуниции! Неужели и это еще не в последний раз меня выведут на площадь, как бессловесное животное напоказ? Позор и унижение! Трудно, тяжело, невозможно заглушить в себе всякое человеческое достоинство, стать навытяжку, слушать команды и двигаться, как бездушная машина».
Кто же нашему герою «подгонял амуницию»? Может, слуга? Но тот был гражданским лицом. Господа офицеры заставили русских солдат подгонять амуницию «любителю гайдамаков».
Я не поленился и с карандашом прочел дневники Шевченко. И сразу вспомнил Гоголя – один деготь! Николай Васильевич уже умер, когда Шевченко начал писать дневник, но он уже по первым произведениям определил его истинную сущность.
Шевченко ненавидел всех русских, поляков, евреев, жителей Азии и т. д. Вот приходит весть о том, что он получит отставку и можно ехать в Европейскую Россию. Запись в дневнике: «Сюда приезжают иногда астраханские флотские офицеры (крейсеры от рыбной экспедиции). Но это такие невежды и брехуны, что я, при всем моем желании, не могу до сих пор составить никакого понятия о волжском пароходстве. В статистических сведениях я не имею надобности, но мне хочется знать, как часто отходит пароход из Астрахани в Нижний Новгород и какая цена местам для пассажиров. Но, увы! При всем моем старании я узнал только, что места разные и цена разная, а пароходы из Астрахани в Нижний ходят очень часто. Не правда ли, точные сведения?»
Замечу, что «экспедицию» возглавлял академик К.М. Бэр. И вот злодей-академик набрал себе брехунов и таких дремучих невежд, что те даже не знают наизусть расписания движения пароходов!
