двери и прочее оборудование для мощных фортов.
Наконец, у белых был сравнительно сильный флот. Еще в январе 1920 г. два болиндера[138], вооруженные 152/45-мм пушками Кане, держали под обстрелом части красных впереди Ишуньских позиций.
В ходе наступления красных в ноябре 1920 г. в Картинитский залив был введен отряд белых судов, но их было крайне мало.
Процитирую мнение красного военмора А.А. Соболева:
«…если бы перешейки перекрывались огнем флота, Крымский полуостров никогда бы не мог быть взят армией»[139].
Наконец, у белых было более чем достаточно сухопутных войск, чтобы оборонять позиции. В Крым со всей России сбежалось от 200 до 300 тысяч «бывших», подавляющее большинство которых были мужчины и женщины от 16 до 40 лет. Вот Врангелю и рабочая сила. Вспомним, как в 1941 г. сотни тысяч женщин и стариков Москвы и Ленинграда трудились на постройке противотанковых рвов и окопов.
Но увы, никто из «бывших» не захотел брать в руки ни винтовку, ни лопату. В чем-то ситуация в Крыму в 1920 г. мне напоминает Константинополь 1453 года – в городе миллион жителей, а на стенах его дерутся с турками 5 тысяч наемников.
Сам Врангель увлекся интригами, как внешнеполитическими, так и внутри своего окружения. Чего стоит одна только травля единственного белого талантливого генерала Якова Слащова. Барон надеялся на англичан, французов, поляков, кубанских казаков и украинских националистов – авось они покончат с советской властью. Классический принцип забеременевшей гимназистки – авось само рассосется.
У Врангеля был единственный шанс – сделать Крым островом. Красная Армия не имела тяжелой осадной артиллерии, а сложная международная обстановка и разруха в экономике не позволяли молодой республике втягиваться в длительные войны. Именно поэтому большевики заключили невыгодные и, я бы даже сказал, унизительные договоры с Финляндией, Прибалтийскими государствами и Польшей. Наткнувшись на неприступную оборону на крымском перешейке, советскому правительству ничего не оставалось бы, как пойти на переговоры с правительством Крыма и признать его независимость. Естественно, на условиях высылки самого барона и наиболее одиозных генералов, гарантиях нейтралитета, невмешательства в дела РСФСР и т.п. Так что у Крыма были все шансы стать русским Тайванем.
Но как говорится, история не терпит сослагательного наклонения, и в российской истории появился еще один красивый миф – взятие красными Перекопа. Самое удивительное, что этот миф старательно создавался и советскими, и эмигрантскими историками, которые почти в унисон расписывали неприступные укрепления, многочисленную тяжелую артиллерию и т.д.
Да, были жертвы. Да, отдельные лица с обеих сторон проявляли чудеса героизма. Но в целом это была оперетта. Будь на Перекопе немцы или японцы, даже при тех убогих укреплениях красные были бы наголову разбиты. Но увы, белые не хотели воевать и думали лишь о разводящих пары кораблях.
Забавно, что Врангель даже не соизволил построить на перешейке зимние укрытия для войск. А на севере Крыма морозы еще те бывают. Так что если не большевики, то Дедушка Мороз выгнал бы с Перекопа «русскую армию».
Но к чему готовить зимние квартиры? Врангель и не собирался драться за Крым, а все внимание отдал подготовке к эвакуации. На Перекопе же дрался лишь каждый десятый из армии Врангеля, а после прорыва красных организованное сопротивление практически прекратилось.
Врангель уже давно готовился сдать Крым. Еще 4 апреля 1920 г. приказом № 002450 он распорядился, «соблюдая полную секретность, в кратчайший срок подготовить соответствующий тоннаж для перевозки, в случае необходимости, 60 тысяч человек в Константинополь. Для этого предлагалось распределить нужный тоннаж по предполагаемым портам посадки с таким расчетом, чтобы было можно начать посадку на суда через четыре-пять дней после начала отхода с перешейков. При этом давались следующие данные по портам: из Керчи – 12 тысяч человек, из Феодосии – 15 тысяч, из Ялты и Севастополя – 20 тысяч, из Евпатории – 13 тысяч человек»[140].
11 ноября в Севастополь из Константинополя прибыл французский тяжелый крейсер «Вальдек Руссо» (водоизмещением 14 тыс. т, вооруженный четырнадцатью 194/50-мм орудиями) в сопровождении эсминца «Алжирец». На его борту находился временно командующий французской Средиземноморской эскадрой адмирал Дюменил. В ходе переговоров с французским адмиралом Врангель предложил передать Франции весь военный и коммерческий флот Черного моря в обмен на содействие в эвакуации белой армии. Сам барон позже писал: «Мы беседовали около двух часов, итоги нашей беседы были изложены в письме адмирала ко мне от 29 октября (11 ноября): «…Ваше Превосходительство, в случае если Франция не обеспечит перевозку армии на соединение с армией русско-польского фронта, в каком случае армия была бы готова продолжать борьбу на этом театре, полагаете, что ваши войска прекратят играть роль воинской силы. Вы просите для них, как и для всех гражданских беженцев, помощи со стороны Франции, так как продовольствия, взятого с собой из Крыма, хватит лишь на десяток дней, громадное же большинство беженцев окажется без всяких средств к существованию.
Актив крымского правительства, могущий быть употребленным на расходы по эвакуации беженцев, их содержание и последующее устройство, составляет боевая эскадра и коммерческий флот.
На них не лежит никаких обязательств финансового характера, и Ваше Превосходительство предлагаете немедленно передать их Франции в залог»»[141].
Да простит меня читатель за столь длинную цитату, но, увы, наши «демократы» всячески замалчивают продажу русского военного и транспортного флота Франции. Вот забавный случай: в школе подмосковного города Королева старшеклассник на уроке истории ляпнул о продаже флота. Молодая учительница возмутилась: «Врангель не мог этого сделать!» «Почему?» Последовала небольшая пауза, а затем «историчка» менее уверенно сказала: «Врангель был народный герой».
14 ноября в 14 ч. 50 мин. барон Врангель поднялся на борт крейсера «Генерал Корнилов». Крейсер поднял якоря и покинул Севастопольскую бухту. На борту крейсера находились штаб Главнокомандующего, штаб Командующего флотом, особая часть штаба флота, Государственный банк, семьи офицеров и команды крейсера и пассажиры – всего 500 человек.
Порты Крыма покинула целая армада кораблей: один дредноут, один старый броненосец, два крейсера, десять эсминцев, четыре подводные лодки, двенадцать тральщиков, 119 транспортов и вспомогательных судов. На них были вывезены 145 693 человека (не считая судовых команд), из которых 116 758 человек были военными и 28 935 – гражданскими[142].
По данным же специальной секретной сводки разведывательного отдела штаба французской Восточно- Средиземноморской эскадры от 20 ноября 1920 г., «прибыло 111 500 эвакуированных, из которых 25 200 – гражданских лиц и 86 300 – военнослужащих, среди которых 5500 – раненых; ожидается только прибытие из Керчи кораблей, которые, как говорят, должны доставить еще 40 000 беженцев»[143].
В ходе эвакуации пропал без вести эсминец «Живой», на котором погибли 257 человек, в основном офицеры Донского полка.
Команда тральщика «Язон», шедшего на буксире транспорта «Эльпидифор», ночью обрубила буксирный канат и увела судно к красным в Севастополь.
Любопытно, что мирное население эвакуировалось даже на подводных лодках. Так, с подводной лодки «Утка» в Севастополе перед отходом в Константинополь ушли 12 матросов, зато были приняты 17 женщин и двое детей.
У большевиков не было мореходных судов, способных перехватить врангелевскую армаду. Тем не менее в экстренном порядке в Николаеве 21 октября 1920 г. была введена в строй подводная лодка АГ-23. Она получила приказ атаковать суда белых. Но из-за неисправности торпедного аппарата лодка задержалась с выходом и упустила противника.
По прибытии в Константинополь Врангель решил не расформировывать свою армию, а разместить ее за рубежом, по возможности поддерживая ее боевую готовность. Наиболее боеспособные части, входившие в 1-й армейский корпус (25 596 человек), были размещены на Галлиполийском полуострове в 50 км к западу от Константинополя в районе Чаталджи. Другие части были размещены на острове Лемнос, в Сербии и Болгарии.
21 ноября 1920 г. Черноморский флот был реорганизован в Русскую эскадру. Правда, над кораблями
