полиции не потребуется — город будет стерт с лица земли».
В 1942 г. премьер Рюти провел новую границу Финляндии по реке Неве, Ладожскому озеру, далее — южнее Вологды и до Урала.
Финский историк О. Антила проговорился: «Финская артиллерия уже в начале сентября 1941 г. передавала Ленинграду 'привет' из корпусных орудий, но достать до города не могла»[119].
Меньше всего мне хочется представлять финнов кровожадными вампирами. На войне, как на войне, только потом врать не надо. Кстати, были и другие финны. Так, по данным финских историков, только в Карельской армии в августе 1941 г. дезертировали 135 человек, в сентябре — 210, в октябре — 445. На реке Свири части 5-й и 17-й пехотных дивизий отказались идти в атаку. Так что желание воевать за границу до Урала было далеко не у всех. С осени 1941 г. в самой Финляндии ширилось партизанское движение «Лесной гвардии» — недовольных режимом людей и дезертиров.
А есть ли конкретные доказательства стрельбы финнов по Ленинграду? Тут мне хочется провести сравнение с авианалетами финской авиации на город. Финны редко бомбили Ленинград, но не из-за своего миролюбия и гуманности, а из-за малочисленности своей авиации. А главное, она на 90 % состояла из поставленных Англией и США машин и трофейных советских самолетов. И разобрать, где финские, а где советские машины отечественного производства или ленд-лизовские, летчикам люфтваффе было крайне сложно. Чтобы избежать боестолкновений германских и финских самолетов, командование люфтваффе потребовало, чтобы финны летали не далее 10 км от своей линии фронта.
Соответственно, у немцев было во много раз больше дальнобойных орудий, и действие немногочисленных финских пушек оставалось незаметным, тем более что советские войсковые начальники все обстрелы именовали неприятельскими.
Известен случай, когда финский снаряд попал в бомбоубежище больницы им. Куйбышева. Траектории падений некоторых снарядов (например, почти точно вдоль улицы Жуковского, то есть с запада на восток) казались необычными по сравнению с траекториями подавляющего большинства снарядов германской артиллерии.
Попробуем расшифровать и материалы из «Хроники…»: 7 марта 1942 г. «противник обстрелял артиллерийским огнем Ленинград и ледовую дорогу в районе северных фортов»[120].
Это чья работа? Немцев? Им только по ледовой дороге у северных фортов палить, а не по Ленинграду?
А вот «Хроника…» от 24 февраля 1943 г.: «Батарея № 130 (130-мм) Кронштадтского укрепленного сектора с 14 ч. 38 м. до 14 ч. 40 м. обстреляла бронепоезд противника в районе форта Ино»[121].
По непонятным причинам наши артиллеристы под «бронепоездами» немцев и финнов подразумевали железнодорожные артустановки. А огонь открывался в подавляющем числе случаев по стрелявшим установкам противника.
А вот хроника от 3 апреля 1943 г.: «Батарея № 153 (100-мм) с 12 ч. 30 м. до 12 ч. 43 м. обстреляла неприятельский бронепоезд в районе станции Райяйоки. Батарея № 111 (120-мм) с 17 ч. 10 м. до 18 ч. 10 м. вела огонь по вражескому эшелону в том же районе. Эшелон и бронепоезд скрылись»[122].
Эшелон — это «поезд-база» железнодорожных артустановок с боеприпасами.
Эти два эпизода я взял наугад. В «Хронике…» описаны десятки артиллерийских дуэлей наших береговых батарей с «бронепоездами» противника в районе станции Оллила.
Подводя итоги, можно сказать, что действительно обстрелы финской артиллерии Ленинграда не сыграли существенной роли. Но они были, и это не вычеркнуть нашим «неподкупным» СМИ.
Всего ка форты Кронштадтской крепости и на северные пригороды Ленинграда финская артиллерия обрушила многие тысячи снарядов. Кстати, после войны и Лисий Нос, и Ольгино, да и Кронштадт вошли в состав города Ленинграда.
Следует подчеркнуть, что скудность информации об обстрелах Ленинграда связана в первую очередь с боязнью германских и финских генералов и офицеров военного суда победителей. Не будем лукавить, советские суды имели более чем предвзятое отношение к германским военнопленным. Так, летчик- истребитель Эрих Хартман, попав в наш плен, ляпнул, что сбил 247 советских самолетов. Военным преступником его наши прокуроры назвать не решились, но дали 15 лет за «порчу социалистической собственности». Вернулся Хартман в ФРГ лишь в 1955 г. А за обстрелы Ленинграда могли и повесить. Посему артиллерийские начальники, ответственные за стрельбу по Ленинграду, предпочитали помалкивать на допросах у союзников. Документы же старательно уничтожались.
Советские же историки после войны не желали портить отношения с финнами. Особо подробно не выяснялась и роль отдельных германских артобстрелов. Кроме того, число уничтоженных и поврежденных зданий Ленинграда было существенно завышено советской стороной. Понятно, тут не до уточнения деталей. А уж выяснять, чьими снарядами были разрушены дворцы Петергофа, Царского Села, Гатчины, Павловска, Михайловки, Стрельны, Знаменки и т. д., было «себе дороже».
Приведу лишь несколько случаев обстрела финнами Ленинграда и его пригородов, а также ответную реакцию артиллерии Балтийского флота.
15 июля 1942 г. германская и финская артиллерия интенсивно обстреливала Ленинград, Ораниенбаум и мыс Лисий Нос. От прямого попадания артиллерийского снаряда затонул плашкоут № 3 с боезапасом.
В этот день железнодорожные батареи № 1109,1112 и 1114 и батареи № 153, 343 и 776 Кронштадтского укрепленного сектора вели огонь по батареям противника в районах порта Александрии, поселка Стрельны и деревни Захожье. Батарея № 138 Кронштадтского укрепленного сектора обстреляла финский поезд в районе станции Тюрисевя (имеется в виду, видимо, современная станция Ушаково).
С 21 ч. 48 мин. до 22 ч. 18 мин. 21 июля железнодорожная батарея № 1111 вела огонь по скоплению резервов финнов в районе города Терийоки. Было отмечено четыре прямых попадания в здания, в которых укрывался противник.
В ночь на 23 июля финны артиллерийским огнем обстреливали батарею № 343 и мыс Лисий Нос. На батарее был ранен один человек. Днем противник (финны?) обстреливал Ленинград. Военные объекты повреждений не имели.
С конца лета 1942 г. активизировалась финская дальнобойная артиллерия. Так, 7 октября в 10 ч. 10 мин. финская батарея произвела один выстрел из залива, из района форта «Ино». Около 11 ч. 00 мин. из района деревни Тайкина (в 3 км северо-западнее форта «Ино») финны выпустили три снаряда по форту «Комсомольский».
По разработанному плану батареи j o 114, 122, 130 и 131 Кронштадтского укрепленного сектора открыли ответный огонь по наблюдательным постам и предполагаемым батареям противника в районе города Терийоки и к западу от него. Батарея № 131 с 11 ч. 08 мин. до 11 ч. 33 мин. вела огонь по району юго-западнее деревни Матсякюля (в 10 км западнее железнодорожной станции Терийоки) и по финской батарее в районе поселка Ривьера (1 км юго-восточнее железнодорожной станции Терийоки). Батареи № 114 и 122 с 11 ч. 32 мин. до 12 ч. 07 мин. выпустили по восемь 152-мм и 203-мм снарядов по собору в городе Терийоки. Батарея № 130 с 11 ч. 26 мин. до 13 ч. 26 мин. вела огонь по финской батарее в районе севернее форта «Ино».
7 октября финны до 12 ч. 52 мин. продолжали вести огонь по форту «Комсомольский». С 10 ч. 10 мин. до 12 ч. 52 мин. они выпустили 11 снарядов.
Батарея Кронштадтского укрепленного сектора № 112 с 20 ч. 00 мин. до 20 ч. 10 мин. произвела огневой налет по гавани Терийоки.
10 октября в 21 ч. 00 мин. «командующий флотом запросил у народного комиссара Военно-морского флота разрешение перебросить в Кронштадт два 180-мм транспортера из состава железнодорожной батареи № 19, находившейся в районе Ленинграда. Командующий флотом считал необходимым такое усиление артиллерии Кронштадтского укрепленного сектора для организации борьбы с дальнобойной артиллерией противника, обстреливавшей Кронштадт с северного направления. Оперативная обстановка и наличные перевозочные и подъемные средства позволяли осуществить переброску каждого транспортера за десять дней»[123].
