гражданских делах.
Двадцатидвухлетняя Анна Леопольдовна была глупа и почти все время валялась в огромной постели, читая душещипательные романы. Впрочем, в постели она никогда не бывала одна. Там постоянно находилась ее любимая фрейлина Юлиана Менгден. Верноподданные и высоконравственные дореволюционные историки писали о возвышенной дружбе двух этих дам. А безнравственные современники не стеснялись их называть лесбиянками.
Развал системы управления в стране не был секретом ни для русских, ни для иностранных дипломатов в Петербурге. И те, и другие прекрасно понимали, что бардаку в верхах скоро придет конец.
Наиболее реальной претенденткой на русский престол была Елизавета Петровна. За 16 лет офицерство, чиновники да и просто обыватели устали от немецкой мафии, правившей от имени ничтожных и нелегитимных монархов. Жестокие и нелепые указы Петра I были напрочь забыты, и все вспоминали только его победы и достижения. В дочери Петра все видели возрождение Великой России и освобождение от ненавистных немцев. О незаконности ее рождения в 1740–1741 гг. никто не вспоминал.
После смерти Анны Иоанновны в Петербурге стали зреть сразу два заговора в пользу Елизаветы. Один спонтанный — снизу, среди солдат и младших офицеров гвардейских полков. Другой же заговор готовился послом Франции Иоахимом Жаком де ля Шетарди и послом Швеции Эриком Нолькеном. Причем если Шетарди вступил в контакт с Елизаветой по прямому указанию своего правительства, то Нолькен действовал, в основном, в инициативном порядке. В инструкции Шетарди, данной ему кардиналом де Флёри, Елизавета была указана как единственное лицо, в пользу которого нужно было действовать для свержения немецкого правительства и для оттеснения России обратно на восток. Посредником между дипломатами и Елизаветой стал ее личный врач Иоганн Лесток, француз по происхождению.
Франция предложила Швеции полностью оплатить все издержки в войне с Россией. Шетарди потребовал от Елизаветы Петровны подписать обращение к русским войскам в Финляндии не сопротивляться шведам, а также дать письменные гарантии территориальных уступок шведскому королю. У Елизаветы хватило ума отвертеться от письменных обязательств, а уж на словах она была на все согласна, а взамен просила 100 тысяч рублей.
Посол Нолькен выдал требуемую сумму. Сколько ей выдал Шетарди: точно не установлено. Известно, к примеру, что в сентябре 1741 г. он выдал ей 2 тысячи золотых. Деньги Швеции и Франции были использованы как на подкуп гвардейцев, так и на оплату долгов Елизаветы, выражавшихся в десятках тысяч рублей.
Посол Нолькен сообщил в Стокгольм, что Россия на грани государственного переворота, что войска не будут сражаться за Анну Леопольдовну и т. д. В Стокгольме сделали вывод, что достаточно одного только вида шведских войск, чтобы власть Анны Леопольдовны и немцев рухнула, а новая императрица в благодарность за помощь щедро наделила бы шведского короля русскими землями.
28 июля 1741 г. шведский король объявил России войну Главным театром военных действий стала Финляндия. Главным начальником шведского войска в Финляндии был назначен граф Левенгаупт, сеймовый маршал, самый популярный в это время человек в Швеции. Маршал собирался осень встретить в Петербурге.
Однако 23 сентября 1741 г. шведы были наголову разбиты у Вильманстранда (немного севернее Карельского перешейка). Но тут русский командующий фельдмаршал Ласси 25 августа приказал совершенно разрушить город Вильманстранд, а жителей вывезти в Россию. Сам же он с армией двинулся… к русской границе и вернулся в лагерь, который он покинул неделю назад. Анна Леопольдовна и ее окружение выразили неудовлетворение подобной ретирадой, но вынуждены были довольствоваться отписками Ласси. На этом кампания 1741 г. в Финляндии закончилась.
В ночь на 25 ноября 1741 г. Елизавета Петровна подняла роту Преображенского полка и захватила Зимний дворец. Елизавета отправилась во внутренние помещения дворца, не встречая сопротивления караульных. Войдя в комнату правительницы, которая спала вместе с фрейлиной Менгден, Елизавета сказала ей: «Сестрица, пора вставать!» Анна Леопольдовна, проснувшись, удивилась: «Как, это вы, сударыня?!» Увидев за спиной Елизаветы гренадер, она догадалась, в чем дело, и стала умолять цесаревну не делать зла ни ее детям, ни девице Менгден, с которой бы ей не хотелось разлучаться. Елизавета обещала Анне все это, посадила ее в свои сани и отвезла в свой дворец, за ними в других санях отвезли туда же маленького Ивана Антоновича.
Утром был издан краткий манифест о восшествии на престол Елизаветы Петровны.
11 января 1742 г. Шетарди лично прочел Елизавете требования французского короля о территориальных уступках Швеции. Елизавета вежливо, но категорически отказала.
К началу июня 1742 г. у Ласси в Финляндии была 36-тысячная армия. 7 июня русские выступили из- под Выборга и двинулись вдоль финского залива, чтобы иметь возможность получать морем продовольствие и боеприпасы.
13 июня Ласси получил сведения о сосредоточении шведских войск (19 пехотных и 7 конных полков) на сильно укрепленной позиции в районе Мендолакса. 20 июня русская армия вышла к рубежу реки Вираоки. Здесь были оставлены обозы и лишние тяжести. Взяв с собой продовольствие на десять дней и боеприпасы, русские войска продолжали наступление. К 25 июня они, преодолев труднопроходимую местность, приблизились к Мендолаксу. С фронта позиция шведских войск была недоступна, а с флангов к ней вела только узкая дорога. Несмотря на это, Ласси решил атаковать противника. Но как только русские войска перешли в наступление, шведы оставили свои позиции и отошли в Фридрихсгам. Главные же силы шведов сосредоточились в лагере при Сумме. Вслед за отступающим противником к Фридрихсгаму подошли русские войска. Как только шведам стали известны намерения Ласси, Левенгаупт поспешно отошел к Гельсингфорсу. Отступающие шведы сожгли Фридрихсгам.
2 июля Ласси получил из Петербурга приказ: если шведы отойдут за реку Кюмень, не двигаться дальше и остановиться здесь, а главные силы отвести на зимние квартиры к Фридрихсгаму. Но военный совет решил продолжать движение к Гельсингфорсу. Это решение Ласси мотивировал тем, что противнику надо нанести решительное поражение и заставить финские полки прекратить сопротивление и оставить шведскую армию при подходе русских войск.
В то же время отряд князя Мещерского вышел из Кексгольма и, двинувшись на север, без боя занял город Нейшлот. Далее Мещерский пошел на запад параллельно берегу Финского залива, в 70–80 верстах от него. Вскоре его отряд занял город Тавастгус.
В августе армия Ласси окружила шведские войска у Гельсингфорса. Теперь шведская армия могла получать подкрепления только морем. Но и эта связь скоро прекратилась, так как шведский флот из-за начавшейся эпидемии ушел из Гельсингфорса в Карлскрону, а эскадра Мишукова заперла шведскую армию с моря.
В Гельсингфорсе были заперты 17 тысяч шведов, русских же было там не более 17,5 тысячи. Тем не менее 24 августа командующий армией генерал Буснет капитулировал. За несколько дней до этого генералы Левенгаупт и Будденброк оставили армию и бежали в Стокгольм «для отчета сейму о своих действиях». По условиям капитуляции шведским военнослужащим было разрешено убыть в Швецию с личным оружием, полковая и крепостная артиллерия шведов (90 орудий) доставалась русским. Финны, служившие в шведской армии, отказались ехать в Швецию и были распущены по домам. Вскоре войска Ласси и Мещерского соединились в городе Або.
Корабельные флоты обеих стран на Балтике в 1741–1742 гг. действовали довольно пассивно, хотя в целом превосходство было на стороне русских.
В кампанию 1742 г: русский галерный флот предпринял активные действия — совершил несколько набегов на Аландские острова и прошелся вдоль всего финского побережья Ботнического заливало города Васа.
В январе 1743 г. в городе Або, захваченном русскими войсками, начались переговоры о мире.
Шведские войска были выбиты из Финляндии, и у командования русских войск возникло естественное желание не пускать туда впредь шведов. 22 февраля 1743 г. Елизавета Петровна велела подать мнение об условиях мира со Швецией высшим военачальникам и чиновникам империи. Фельдмаршал князь Трубецкой заявил, что надо всеми силами удержать всю Финляндию: «Возвратить ее Шведской короне ни по каким правильным причинам невозможно, ибо в противном случае не только всему свету подастся повод рассуждать не к пользе и не к славе оружия ее величества, но и для благополучия и безопасности
