'подсадной уткой', кадровым шпионом. И все-таки немало азербайджанцев из
северного Ирана в шестидесятые и семидесятые годы осели на жительство в
советских республиках, - естественно, с разрешения соответствующих органов.
Помнится, в те годы на той стороне Аракса даже появилась особая профессия -
'переправщик'. Переправщиком называли человека, который за деньги переводил
семью через брод, оставлял ее в нашей пограничной полосе, а сам возвращался
в Иран.
Да, так было. Но настала перестройка, и поток беженцев поменял
свое направление: теперь 'лучшую жизнь' люди начали искать за кордоном. И
если раньше сопредельная сторона Аракса фактически не охранялась, то в 1990
году Иран вынужден был укрепить границу дополнительными воинскими
подразделениями. Сюда направили новые контингенты полицейских, создали
здесь опорные пункты. Допрашивали каждого, кто переходил с советского
берега Аракса. Местные жители под страхом сурового наказания обязаны были
сообщать иранским властям о всех, кто сумел миновать сторожевые посты. Нам
стало известно, что разведывательные допросы порой проводились несколько
раз, причем по специально составленным анкетам-опросникам. С допрашиваемыми
не церемонились: избивали и лишали пищи.
Отдельно составлялись списки на всех местных жителей, имевших
родственные связи в Нахичевани, Азербайджане, в других регионах Советского
Союза. Список шел Приложением №1 к секретному плану по депортации
'неблагонадежных лиц' вглубь Ирана.
Мы тщательно изучили все эти материалы, готовясь к переговорам с
НФА. Путь к ним оказался сложным. Нашего посланца с предложением о встрече
(кстати, того самого сотрудника, чей брат-милиционер был убит) связали и
несколько часов продержали в правлении Нахичеванского НФА. Отпустили со
стандартным набором угроз, чтобы больше не появлялся... Он так и не
рассказал нам подробности того эпизода. Но так или иначе, а на другое утро
согласие НФА на переговоры и условия их проведения нам были переданы.
В общем, начало было положено. Конечно, дело не обошлось без
ультиматумов, угроз, требований, претензий, больших и маленьких хитростей.
Народнофронтовцы весьма умело прибегали к дезинформации. За нами же был
авторитет органов и погранвойск КГБ, не только сохраненный, но и
приумноженный нахичеванскими чекистами и пограничниками в те трагические
для нахичеванцев дни.
В конце концов НФА пришлось с этим считаться. Потому что в
конкретной ситуации людям становилось ясно, кто изображает из себя
'защитников' народа, на самом деле осложняя обстановку и вдобавок облагая
местных жителей данью, а кто действительно справедливо и бескорыстно
помогает населению.
Уточню сразу, я не собираюсь подробно описывать тактику, ход и
нюансы переговоров. Скажу лишь о главном их выводе. Он состоял в том, что
не надо стремиться разом разрешить все спорные проблемы. Их лучше разделить
на первостепенные, не терпящие отлагательства, и на те, над которыми
требуется поразмышлять и которые поддаются поэтапной реализации. А самое
главное, надо уважительно и внимательно относиться ко всему, что предлагает
другая сторона. Диктата не любит ни сильный, ни слабый. Зато разумный,
взвешенный подход внушает уважение.
Прежде всего мы стремились достигнуть договоренности об
урегулировании обстановки на советско-иранской госгранице. На
представителей НФА произвела довольно удручающее впечатление оперативная
информация, которую мы предъявили на переговорах, о масштабах
разведывательно-подрывной деятельности иранских спецслужб. Особенно
подействовали на них документы о готовящейся депортации иранских
азербайджанцев в глубь Ирана, если развитие обстановки в Нахичевани
перестанет устраивать Тегеран. В итоге нахичеванский НФА согласился
соблюдать режим чрезвычайного положения на государственной границе.
Учитывая это, в нескольких наиболее удобных местах на берегу Аракса жителям
было разрешено дважды в неделю выходить на границу для разговоров и
визуальных встреч с иранскими родственниками, был согласован и порядок
такого выхода на границу: впереди мужчины, затем женщины и дети. Для
соблюдения спокойствия и порядка НФА получил право включать своего
представителя в пограничный наряд.
Казалось бы все просто и логично. Но как же сложен и долог был
путь к такому согласию, основанному на соблюдении законности, уважении друг
к другу. Я искренне относился и отношусь к тем участникам переговоров со
стороны НФА, которые при выработке этих договоренностей проявили
благоразумие и в определенном смысле личное мужество. Несмотря на
сопротивление экстремистского крыла нахичеванского правления НФА,
договоренности эти в целом соблюдались.
Намного сложнее оказалось разрешить узел проблем, связанных с
блокадой железной дороги и с взаимными перестрелками, периодически
возникавшими на административной границе Нахичевань-Армения. Дело в том,
что в автономной республике существовало несколько крупных отделений НФА,
которые стремились к самостоятельности и потому не всегда и не во всем
соглашались с центральным правлением нахичеванского НФА. Были у них свои
связи и с бакинским НФА, откуда поступали различные установки. В них
зачастую преобладали клановые интересы, что вообще было весьма заметным
явлением в этой политической организации. Постоянно ощущалось и давление
третьей стороны - Армении. Первопричиной многих кровавых конфликтов,
конфронтации и междуусобиц в Нахичевани были и, наверное, долго еще будут
оставаться политические игрища вокруг НКАО.
Мне совершенно ясно, что крупномасштабный конфликт между
Азербайджаном и Арменией очень искусно инспирирован подстрекателями,
которые подогрели национально-территориальные вопросы. Для специалистов по
Закавказью события 1988 года не явились неожиданными: ведь в Армении, как я
уже упоминал, задолго до открытой конфронтации с Азербайджаном
распространялись идеи, обосновавшие территориальные претензии. Это,
естественно, не оставалось незамеченным в соседней республике. В результате
росло взаимное недоверие, отчуждение, чувство неприязни. Все это
усугублялось периодическими конфликтами из-за земельных угодий и пастбищ в
приграничных районах, притеснениями жителей национальных селений, этих
своеобразных 'анклавов', расположенных на территории другой республики.
Не мне судить, кто первым перешел грань и ответственен за
разжигание войны между двумя народами. История расставит все по местам. Но
тогда, в Нахичевани нам казалось, что человеческий разум способен подняться
выше эгоизма и амбициозности отдельных политиканов, для которых между
усобица и вражда нужны были для того, чтобы пробиться к власти.
В Азербайджане отношение к Нахичевани разное. Некоторые считают
