– Карась, Карась…
– Ну, сука!..
– Тихо! – Шикнул Коростылев:
– Потом побазарим.
– Да я тебя как грелку порву! Дуло чуть сильнее вжалось в висок Бешеного, и он утих. Перед входной дверью в подъезд Тихон убрал руку с горла Говоркова и переместил «Люгер» к пояснице бандита:
– Рыпнешься – стреляю без предупреждения!
– Все вы, менты, на одно рыло! Они вышли. Как только Шрам с Говорковым появились на крыльце, раздался хлопок, и от двери отлетела щепка. Стрелял седой мужик с короткой стрижкой из окна девятой модели «Жигулей», припаркованной напротив подъезда. Он положил ствол на полуоткрытое стекло машины и тщательно наводил на цель. Целью был Коростылев. Тихон выругался про себя, он не предусмотрел, что один из националистов будет ждать наркоманов внизу. Спрятавшись за Бешеным, Шрам приказал:
– Скажи, чтоб он бросал оружие!
– Вот уж хуй! – Рассмеялся Говорков:
– Старик у меня снайпер. Он тебя в ногу возьмет. И действительно, вторая пуля чиркнула по асфальту, буквально в миллиметре от ботинка Коростылева. Времени на фокусы не было, и Тихон, саданув Бешеного рукояткой пистолета по затылку, скользнул во все еще открытую дверь подъезда. Разлетелось стекло, и пуля прошла мимо головы Шрама, выбив на краске стены перед ним ровное круглое пятно. Тихон опрометью кинулся наверх. Когда он подбегал к площадке второго этажа, входная дверь подъезда гулко хлопнула, и по ступенькам застучали шаги преследователя. Перепрыгивая через три ступеньки, Коростылев буквально врезался в бледного парня в кожаной куртке, из под которой виднелась ярко-синяя рубашка, стоявшего на площадке третьего этажа. В руке он расслабленно держал револьвер и с идиотской улыбкой наводил его на Тихона. Сшибив парня с ног, Тихон на бегу выстрелил в падающего нациста и, не проверяя попал или нет, помчался выше. На бегу Коростылев похвалил себя за предусмотрительность. Выбежав на крышу, Шрам в несколько прыжков преодолел расстояние до второго открытого им люка и захлопнул его, когда преследователь только начал показываться из своего. Не забыв защелкнуть замок, Тихон помчался вниз. Выскочив на улицу, Коростылев осмотрелся. Машина нацистов, новенькая белая девятка, стояла пустой, дверца со стороны сиденья водителя осталась распахнутой, Бешеный все еще лежал у своего подъезда. Больше нигде никого видно не было. Выдохнув, Тихон побежал к машине. Заскочив в салон, он с удовлетворением отметил, что ключи на месте. Включив зажигание, Коростылев отжал сцепление и только приготовился надавить на педаль газа, как пуля, пробив крышу девятки, попала в зеркальце заднего вида, раскидав его мелкими стеклянными брызгами. Тихон зажмурился и дал газ. Через секунду машина уже поворачивала на Веерную улицу.
XXI. ПОГОНЯ.
Бешеный успел увидеть, как его белая девятка скрылась за углом дома. Он вскочил. Затылок ломило, и Савелий покачнулся. Зелень кустов и серость асфальта на мгновение слились в одно цветовое пятно. Удержав-таки равновесие, он тяжело проковылял несколько шагов и увидел куда направился ненавистный Карась. Из подъезда гурьбой вывалились боевики. Они возбужденно галдели, размахивали оружием и явно не представляя что надо делать.
– Машину! Машину ищите! – Крикнул им Говорков. С крыши наконец спустился седой снайпер. За это время боевики успели вскрыть два автомобиля, не тратя время на отпирание замков, а просто выбивая боковые задние стекла рукоятками пистолетов. В одной из машин сработала сигнализация.
– Ублюдки!.. – Злобно прошипел Говорков:
– На видят ни хрена что ли?! На завывания сирены из окна высунулся мужик и стал размахивать кулаками и гневно выкрикивать угрозы. Один из бойцов навел на него пистолет и выстрелил. Хозяин, решив не рисковать, скрылся, а пуля звонко щелкнула о подоконник, не причинив никому вреда.
– Что ты творишь, мудила?! – Взревел Старик:
– Он же уже ментов вызывает! Вторая машина, серо-голбой «москвич», наконец завелась, седой бандит сел за руль и боевики, позабыв распри, резво погрузились в салон.
– Направо. – Скомандовал Бешеный. Они промчались мимо круглого дома. Впереди, на перекрестке, стояла девятка Бешеного. Тихон застрял на светофоре, перед ним, дожидаясь зеленого света, стояла вереница из полутора десятков машин. Взглянув в зеркальце, закрепленное на двери, Коростылев заметил стремительно несущийся к нему «москвич». За рулем виднелась голова с седым ежиком волос. «Это по мою душу!» – Неожиданно спокойно подумал Коростылев. Он дал газ и выехал на встречную полосу. Шедший там «запорожец», стремясь избежать столкновения, свернул в кювет и застрял, лихорадочно сигналя. Удачно вписавшись между груженым ЗИЛом и «Вольво», девятка вырулила на Аминьевское шоссе. Преследователи, несмотря на зеленый сигнал, застряли. На левый ряд выехать они не могли: навстречу двигался плотный поток, а обогнуть впереди идущие машины тоже было невозможно: выезд на Аминьевку был недостаточно широк. Проехав на красный, оставив после себя отчаянно гудящие машины, водители которых были возмущены таким наглым поведением на дороге, нацисты продолжили преследование. Тихон гнал под сто километров в час, но движок угнанного москвича был мощнее, и расстояние между Коростылевым и Бешеным неуклонно сокращалось. Лавируя между машинами, Шрам свернул на Мичуринский проспект и направился в сторону центра. Улицы в районе Воробьевых гор не отличались активным движением, и Тихон рассчитывал запутать преследователей. Подскакивая на растрескавшемся асфальте Мичуринского, «москвич» продолжал гонку. Старик уверенно обгонял шедшие впереди машины, беззастенчиво подрезая, и не обращая внимания на переходящих в неположенных местах пешеходов. Какая-то женщина с набитыми сумками чудом увернулась от бампера «москвича», а на капоте несколько минут ехал ее пластиковый пакет, из которого на дорогу вываливались яблоки и апельсины.
– Давай! Жми! – Волновался Говорков. Он периодически высовывал голову в раскрытое боковое окно, примериваясь, не сможет ли выстрелить. Пистолет, такой же «Люгер» как у него и был, Бешеный отобрал у любителя стрелять в хозяев угоняемых тачек.
– Не бзди, нагоним. – Седой ни на секунду не отвлекался от дороги, крепко держа руль обеими руками. Савелий не обратил внимания на фамильярность подчиненного. Седой, он же Петр Сергеевич Стрекалов, был правой рукой Бешеного как в бандитских разборках, так и в делах партии РНИ. Трое боевиков на заднем сидении в полголоса переговаривались, жмурясь от пыльного ветра, бившего им в лица. Морфин действовал на них, нагоняя бездумную благость. Впрочем, в состоянии такой благости, они без лишних движений полуатрофированной совести могли бить, стрелять, пытать, не задумываясь ни о чем, кроме выполнения своей непосредственной задачи и о близости очередного укола наркотика. Тихон и Седой благополучно проскочили пересечение с Ломоносовским проспектом, чего нельзя было сказать о троллейбусе
