тотальное наблюдение за всеми вокзалами, въездами в город, по нему немедленно мобилизировались более пяти сотен сотрудников ФСБ, которые, в данном случае, должны были найти всего одного человека – обладателя взрывного устройства. Когда дверь за саперами закрылась, Коростылев пристально посмотрел на Павла Сергеевича:
– А раньше нельзя было это объявить?..
– Но ты же справился… – Парировал Загоруйко. – Кстати, как тебе это удалось? В смысле, за такое время…
– Как тебе сказать… – Улыбка на мгновение появилась на губах Тихона и тут же исчезла без следа, – Короче, пришлось прибегнуть к помощи старых знакомых. И знаешь, какие от этого будут последствия? Партии Васильченко будет объявлена настоящая война…
– В смысле? – Недоумевая Павел Сергеевич поднял брови.
– В прямом. – Строя из себя наивняка, развел руками Коростылев, – Несколько «крыш» объединятся и замочат всю верхушку РНИ. Загоруйко остолбенел:
– Ты серьезно?.. Это ведь… Ты понимаешь, что ты сделал?!..
– Понимаю. – Невозмутимо сказал Тихон. – Ликвидировал угрозу реставрации тоталитаризма. В ответ на эти слова Павел Сергеевич несколько секунд не мог ничего возразить.
– Но ты представляешь, какие будут жертвы?! – Удрученно проговорил наконец майор.
– Да уж не больше, чем от взрывов в метро. – Сухо произнес Тихон. – Я же твоему ведомству сколько работы сократил…
– Тоже мне, сократил… – Насупился Загоруйко, – Расследования этих убийств. А потом наверняка новые националисты появятся. Выявляй их, доказывай…
– Но признай, сейчас угроза прошла? – Настаивал Шрам на своем мнении.
– Да. – Вынужденно согласился Павел Сергеевич. Но ты же сам говорил, что против насилия, смертей…
– Павел, ты одно с другим не путай. Я – это я. Я их не подталкивал к этому решению. Они сами поняли чем чреваты партии подобного типа. Мафии выгоднее существовать при демократии…
– Именно, что выгоднее… – Загоруйко хлопнул ладонью по столу.
– Ладно тебе, – Оборвал его Шрам, – Давай кончим этот спор. Ты, лучше, скажи, дали тебе список притонов?
– Дали. – Неохотно признался Павел Сергеевич. – Надеюсь, там-то ты ничего не натворишь… – И майор положил на кухонный стол несколько листов, соединенных розовой пластиковой скрепкой. Проглядев список, Коростылев присвистнул:
– Так много?
– А чего же ты хотел? Статистику знаешь? В Москве каждый четвертый подросток уже пробовал наркотики.
– М-да… – Поджав губы, Тихон еще раз, уже более внимательно, просмотрел адреса. Его внимание привлек один из них, точнее, имя его владельца. Что-то показалось Коростылеву в нем знакомым:
– «Шира, он же Василий Васильевич Ногачев.» – Проговорил вслух Тихон, – Где-то я уже встречал это имя… И тут перед Коростылевым словно ожили события десятилетней давности. Зековский лагерь, Брулев, меха и низенький седой Шира, посвящавший его, Тихона, в секреты транспортировки и изготовления наркотиков. Большая часть фактов уже забылась, но лицо Ногачева Шрам помнил отчетливо.
– Как ты думаешь, – Медленно проговорил Коростылев, – Они все друг друга знают?
– Нет. – Веско сказал Загоруйко. – Видишь, у каждого притона пометка о том, какой наркотик там употребляют. Опий, там, гашиш, «винт». Если зелья разные – эти люди практически не пересекаются. Мало кто потребляет сразу несколько разных наркотиков. Хотя, это можно сказать только про матерых наркоманов. Молодежь теперь и таблетки ест и в вену колется…
– Бешеный у нас молодежь? – Полюбопытствовал Шрам.
– Он четкий опиушник. Во всяком случае, так написано в его досье. Поэтому и искать его надо именно в тех притонах, где употребляют этот тип наркотиков.
– Угу… – Пробормотал Тихон, очередной раз просматривая список, – Значит, где-то две трети надо исключить… Но Коростылев и так уже знал все, что ему было нужно. Если опиушники действительно все знакомы друг с другом – найти Бешеного в их среде не составит большого труда. И начать он задумал именно со своего старого знакомого – Ширы. Теперь осталось еще одно небольшое дельце – вспомнить то, что Бешеный говорил о бомжах.
– Павел, ты не мог бы мне помочь?.. – Попросил Шрам.
– В чем?
– Записать кое-что…
– Диктуй. – Загоруйко тут же достал блокнот и ручку.
– Погоди. Не так сразу. Пройдя в комнату с компьютером, Тихон растянулся на полу, предупредив Павла Сергеевича, что говорить он может начать неожиданно, и чтобы тот был готов начать в любую секунду. Майор пообещал, и Коростылев начал медитацию. Для начала он успокоил дыхание. Когда ритм вдохов– выдохов стал порядка трех-четырех в минуту, Тихон начал собственно погружение в недра собственного сознания. Вспомнив события прошлой ночи, Шрам, словно на ускоренной перемотке в видаке, просмотрел все свои действия. Атаку на дачу, отстрел охранников, захват Бешеного. После этого момента, Коростылев снизил темп вспоминания. Теперь главным было то, что говорит Говорков. Вот Тихон колет преступника шприц-тюбиком, вот задает вопросы… Пропустив то, что осталось на диктофонной ленте, Шрам стал слово в слово повторять речь Бешеного, посвященную бомжам и месту хранения дымовых шашек. Когда тот закончил, Коростылев еще пару минут пожил в прошлом и, стремительно прокручивая события до нынешнего момента, стал возвращаться в настоящее. Там его встретил Загоруйко. Оказалось, что Павел
