заискивающих интонаций, и, одновременно, они в нем есть. Клочкеду чудится в этих простых фразах что-то отцовское, доброе, ласковое, такое, что бывает только в фильмах 60-х годов про счастливые советские семьи, где никто не бухает…
– Давай. – Равнодушно соглашается Клочкед. Но, странное дело, Семарь-Здрахарь вдруг заронил в Клочкеда лучик надежды, который тут же превратился в семечко и оно, в мгновение ока прорастя и заполнив своей светящейся массой тело Клочкеда и, даже, пустив наружу несколько великолепных побегов, моментально стало приносить плоды.
Семарь-Здрахарь задумчиво сорвал один из таких, похожих на груши плодов, откусил, прожевал, проглотил.
– Да… Сладка наша надежда. – Семарь-Здрахарь приподнял брови и принялся походить на Архимеда на месте Ньютона, когда тому на лысину ебнулось воронье говно.
Подволакивая ногу, ковыляя, прихрамывая, Клочкед обошел кухню вокруг, заглядывая во все щели и дыры. Но кроме тараканов, выборок с пропыленными метлами и самой пыли в них ничего не оказалось. А вот Семарю-Здрахарю повезло.
Он, производя раскопки под кроватью, наткнулся на средних размеров тазик или большую эмалированную миску. Дно сосуда покрывала темно-коричневая кристаллическая масса.
– Что это? – Спросил Семарь-Здрахарь.
Клочкед посмтрел на корку кристаллов, ковырнул ногтем, пожал плечами:
– Я этот тазик не трогал.
– Значит, трогал кто-то другой! – Резюмировал Семарь-Здрахарь. – И что в нем может быть?
Клочкед попробовал один из отколовшихся кристалликов на язык:
– Горькая дрянь!
– Горькая – значит там есть эфедрин. – Губы Семаря-Здрахаря расплылись в улыбке, которая напоминала вампирическую ухмылку дедушки Ленина. – Видать, кто-то вторяки забыл, и они испарились. Ну, что? За дело!
Полтора часа трудов праведных вознаградились аж шестью кубами винта. Сварил его Семарь-Здрахарь, употребив остатки стендаля до самой последней крошки.
Даже не казнясь, каждый без проблем поставил себе по двухе и повалился приходоваться.
– Вот это пиздец!.. – Шептал, шумно выдыхая Клочкед. – Вот это цепануло!.. Сто лет такого мощного не пробовал!..
Семарь-Здрахарь вел себя гораздо тише. Собственно, как и положено крутому варщику.
– Нет, это не вторяки были… – Клочкед пристраивал на глазах тряпку, изгвазданную контролем, которая несколько минут назад служила ему перетягой. – Совсем не вторяки! – Тряпка, наконец легла так, что свет перестал возбуждать сетчатку торчка…
– А что? – Прошелестел Семарь-Здрахарь.
– Это кто-то хотел втихаря банку сварить… Да или забыл, или не смог… – Поделился Клочкед своими прозреньями.
– Может быть… – Загадочно ответил Семарь-Здрахарь.
А он-то знал правду.
Никакие это были не вторяки. Да, и целиковой банкой там не пахло… Все дело в том, что Шантор Червиц, зависавший здесь по винтовому делу несколько суток и сваливший дня два назад, и его подруга, которую он все эти дни ебал, обламывались от постоянного гоношения и тусняков в треугольнике кухня- сортир-ванная. Посему к фаянсовому другу они не ходили, а ссали в тот самый тазик. Семарь-Здрахарь наблюдал за этими мочеизлияниями и вел в уме подсчеты, которые блестяще подтвердил Клочкед, выбив даже несколько больше запланированного количества.
Если уж полностью раскрывать все намерения Семаря-Здрахаря, то поначалу он хотел соскоблить кристаллы выпарившейся мочи и пустить их в ход, ни с кем не делясь. Но вид хромающего Клочкеда всколыхнул в недрах Семаря-Здрахаря нечто…
Семарь-Здрахарь лежал, приходовался, и на его устах, словно мохнатый ночной мотылек «мертвая голова», то появлялась, то исчезала елейная улыбка. Если уж он, из-за внезапного порыва, отдал ни за хуй целых два куба, то расплачиваться за эту секундную слабость Клочкеду придется сполна. И с невъебенными процентами.
Семарь-Здрахарь предвкушал, как сейчас, скоро, очень скоро, как только Клочкед снимет с лица эту замызганную тряпицу, он поведает наивному наркоту что именно они сегодня отбивали и чем на самом деле поставились.
Брелок от крейзи-герл или Крейзи бой.
(Опыт отчета о влиянии вещей крейзанутых на качество винта.)
Помните брелок, который подарила крейзи герл Чевеиду Снатайко. Брелок от «Опеля»? Или это еще впереди? Ну, да ладно, поверьте тогда на слово.
В общем, оклемался Чевеид Снатайко от приключения с крейзи герл и пошел к своим друзьям Шантору Червицу и Блиму Кололею рассказывать все это в лицах. А те тоже не веселые, ибо случился у них на концерте этого «Ленинграда» ебучего злоебучий бэд-трип. И обломаные они. И отходнячные. И всякое такое некайфовое.
Но рассказ Чевеида Снетайко повеселил их. Тем паче, что рассказывал он его раза четыре. Всякий раз меняя детали в сторону их усугубления. Под конец, крейзи герл вынесла от него в целкофановом пакете вообще всю обстановку, и ему пришлось бежать за ней и отнимать похищенное. А в качестве доказательства демонстрировал Чевеид Снатайко тот самый брелок, о котором речь в самом начале шла.
