лагеря. Однако я-то работал не в штабе, а в цехе. И видел эту дурнушку пять раз в неделю.
Кроме всего прочего, у меня был свободный выход из промзоны в жилую.
6
Так началась моя новая жизнь.
Так я попал в категорию 'производственных придурков'. Позволю себе напомнить, что пишет о таких, как я Александр Исаевич Соложеницын:
'...Это просто интеллигентные или даже полуобразованные работяги. Как и всякий зэк на работе, они темнят, обманывают начальство, стараются растянуть на неделю то, что можно сделать за полдня. Обычно в лагере они живут почти как работяги, часто состоят и в рабочих бригадах, лишь в производственной зоне у них тепло и покойно, и там-то в рабочих кабинетах и кабинках, оставшись без вольных, они отодвигают казенную работу и толкуют о житье-бытье, о сроках, о прошлом и будущем...'
'Умри, Денис, - лучше не скажешь!'
И я позволю себе попытку обрисовать коротенько картину этой новой жизни.
7
Там судьба надолго связала меня с великолепнейшим человеком Анатолием Георгиевичем Кашлюновым, бывшим первым заместителем прокурора Пермской области, который позже работал в нашей преступной 'разгонной' бригаде.
К моменту моего появления на зоне Анатолий Георгиевич уже отбыл десять лет за хищение государственного имущества. И ему оставалось еще четыре. Друзья и крепкая круговая порука в обкоме родной партии, тот союз номенклатуры, о котором обстоятельно поведал Солженицын в своем 'Архипелаге ГУЛАГ', пытались статью его переквалифицировать и оставшийся срок перепаять на четыре года условно.
За какие же, конкретно, грехи его законопатили на Урале родные и поднадзорные ему органы? Мне и другим он рассказывал следующее.
8
Жена его служила кассиром Пермского пароходства. И вот на какой-то производственной попойке, когда все были равно невменяемы от выпитого, а хотелось еще. Он берет у жены из сумочки ключи от сейфа, идет в ее святая святых - в кассу - и делает хапок. Овладев суммой в несколько тысяч денег, невольный экспроприатор берет на грудь еще какое-то количество спиртного и - падает у выхода из кассового помещения. Будучи мертвецки пьян, он тут же и засыпает.
Забегая вперед, скажу, что пил он и впредь. Так же и перед очень ответственными делами. Для него подшофе было обычным будничным состоянием. Нормой.
Так вот засыпает он и - засыпается.
Что ему снилось - не помнит, но явь оказалась страшней белой горячки: жена, придя на службу и увидевши опростанный подчистую сейф, действует по инструкции - она вызывает милицию. Милиция находит мирно спящего прокурора: кто это пьяный лежит? Она: да это мой родной муж типа объелся груш. Они: а-ах! Гру-у-уш! Обыскать грушееда!
Обыскали. Нашли и ключи от 'медведя', и наличность. Так что проснулся Анатолий Георгиевич с мыслью, что все лучшее уже позади, а лучше бы и вовек не просыпаться. Но паника вскоре прошла и позже, как я уже говорил, он вписался в нашу 'бомбёжную бригаду' так, что будто всю жизнь только и занимался 'разгонами', о которых будет рассказано позже.
Все по закону единства и борьбы противоположностей.
Зачастую скрытый педофил работает учителем, утонченный садист психиатром, психопат, жаждущий власти и насилия именно над беззащитными согражданами - охраняет их покой в ментовском облачении. Люди и сами подчас не знают: что за бес тайно овладевает их сознанием. Называйте это дуализмом человеческой природы или как хотите, но вот пример.
9
Был там у нас в уральской колонии один бывший участковый, майор. Яркий и неглупый тип. На воле он очень любил свою жену и в заключении не забывал о ней. Но планида заштатного участкового такова, что, полагаясь на своё полувоинское здоровье, он в одном доме пропустит сто пятьдесят водочки, в другом - запрещенной бражонки стаканчик, в третьем - уже из спортивного интереса примет еще и к вечеру идет домой на погонах, на бровях, на автопилоте - как угодно. А дома ждет привычно покорная жена. Эта женская покорность часто провоцирует бред ревности у непрерывно пьющих мужчин. И вот этот любящий муж с мавританской подозрительностью вопрошает:
- Девочкой ли ты была, когда мне досталась?
- Ну, конечно! А кем же еще? - привычно говорит она.
- А вот у меня есть информация, что ты до меня была с тем-то и там-то! Сознавайся, неверная! Становись под иконы и молись, чтобы Бог тебя простил! - и затвор своего 'Макарова' передергивает, а в обойме - холостые не женатые.
Ба-бах! Ну, реакция человеческого организма в таких случаях - медвежья болезнь. Оно и случилось. А майор входит в раж, но тормоза еще держат.
- Промахнулся, - говорит. - Во второй раз буду целиться в глаз! Точно убью! Или подписуй показания!
Что бабенке делать: правду о своей невиновности сказать - смерть, а оговори себя - он и успокоится. Есть шанс еще повременить на белом свете. Она и говорит:
- С Гришкой была, с Мишкой была, с Епишкой спала - каюсь!
- То-то, - доволен муж. - Ложись спать - утром разберемся...
Утром идет наш бедовый майор на обход заповедных территорий, напивается до полного героизма, а вечером - и так далее: снова расстрел. Соседи все с ушами на голове: что за стрельба? Вызывают наряд товарищей в красивых фуражках. Жена вынуждена написать заявление. Отелло получает пять 'пасок' за хулиганство и мы встречаемся на перекрестке судеб за колючей проволокой, где нас тщательно охраняют, как не охраняют нынче и государственную границу.
В 'контингент' гармонично вливались мытари служб суровой ГАИ. Разумеется, если бы сажать их всерьез, то не хватило бы просторов тундры под лагеря. Но и заниматься мздоимством на больших и малых дорогах стало бы некому.
10
...Вот мчится грузовик с картошкой, рассекает по осеннему киселю проселка. На посту ГАИ его стопорят и просят накладные на груз. А мужик везет свою картошку. К зиме припас готовит. Ну и ставит господам из автоинспекции фуфырик первача взамен требуемого документа. Вроде, все. Следует бедолага дальше. А дальше очередной пост - еще фуфырик отдай. На третьем посту дать уже нечего. Мужичок-то и говорит по своей простоте:
- Дак все, де, родимые: на том посту дал бутылочку, на другом дал, а на вашем - дать нечего, хоть штаны сымай!
- Ага! Где, говоришь, дал?
Записали государственные людишки показания. Вызывают государственных же людей из Особой инспекции МВД СССР, подразделения которой были во всех городах от Москвы до самых до окраин. А те шьют государственным же людям с первых двух особо бдительных постов дело о взятках - всем по семь полноценных лет. А теперь - арифметика: стоимость водки в то время - два рубля восемьдесят семь копеек, как и самогона - делим на троих. Получается, что по девяносто копеек и по семь лет на фуражку. Глупо? Глупо. Но старые нары всегда ждут половозрелого идиота.
11
Был мне по человечески приятен Адольф Адольфович Рандольф, бывший участковый из Пермской области. При задержании пятерых хулиганов - или 'бакланов' по-лагерному - ему пришлось превысить пределы самообороны. Его чуть не пристрелили из его же табельного оружия, били ногами. У него хватило сил отнять у бакланов оружие. И двоих он ранил, одного убил. А пострадавшие недоросли оказались детками каких-то партийных бонз местного разлива. Вот он и пошел этапом.
12
Сидел у нас и работал начальником цеха некий Андропов, бывший начмил какого-то районного отделения из Тульской самоварной губернии. Мент по характеру, по духу, по внешности, по огромным
