Что можешь пояснить по существу моего обвинения?
После затянувшегося размышления Жиган не стал отрицать обвинения. — Оно у тебя обоснованное, — обрадовал он своим ответом собеседника.
— Почему ты так подло поступил в отношении меня? Ведь я тебя пригрел, дал работу, жилье.
— Видишь ли, ты сам первый сподличал в отношении меня.
— Не помню такого момента, подскажи.
— Когда ты меня послал вместе с Тараканом и Чирком убивать Юрия Андреевича, то не счел нужным поставить меня в известность о том, кого мы должны были прихлопнуть. Мне это было не безразлично. Я многих мог бы убить не задумываясь, даже тебя, но не такого человека, который, зная меня как бывшего заключенного, не ставя передо мной никаких условий, не беря никаких обязательств, обул, одел, дал денег на пропитание, предоставил жилье. Таких добрых людей я практически не встречал в жизни, а поэтому убивать его я не был согласен. Несмотря на это, я стал благодаря твоей подставке невольным соучастником покушения. Не моя заслуга, к сожалению, в том, что убийство не состоялось. Значит, Бог есть, и он не позволил тебе совершить зло. Ты поступил подло как в отношении меня, так и уважаемого мной человека. Поэтому, обидевшись на тебя, я простить тебе подлянку не мог. Как не могу сейчас сравнивать твою «доброту» с добротой Юрия Андреевича. Его доброта и помощь бескорыстны, а за твою «доброту» я расплачиваюсь стыдом, страхом и, может быть, потерей свободы. Чуешь, какая между вами разница?..
Туляк на вопрос Жигана не посчитал нужным отвечать. Он погрузился в размышления, переваривая услышанное от Жигана.
— …Поэтому я, чтобы искупить свою вину перед Голдобеевыми, сообщил им о готовящемся вами похищении его машины.
— Ты видел, какие были последствия от твоей наколки?
— Я никогда не был твоим союзником против Голдобеевых, а следовательно, не мог тебя предать.
— Если так рассуждать, то ты, безусловно, понимал, что я тебя если не сегодня, то завтра обязательно вычислил бы и разоблачил?
— Да, знал и был уверен, что именно так и получится.
— Почему?
— Потому что не считаю тебя, как некоторых твоих помощников, дураком.
— Если ты так далеко видел и знал неизбежность своего разоблачения, почему вовремя не перебежал от меня к своим благодетелям?
— Потому что я бывший зек, и не все мои друзья-зеки поняли бы меня правильно, если бы я по-заячьи переметнулся от тебя к Голдобеевым.
— Так ты заранее обрек себя на данный разговор со мной, зная, что он будет тебе стоить жизни?
— Вот именно, — обреченно признался ему Жиган. — Чем дальше жить по-собачьи, уж лучше умереть по-человечески. Между прочим, Голдобеев предлагал мне уйти от тебя и поступить к нему на работу, под его защиту, но я отказался, так как не пожелал изменять ранее принятое решение.
Пытливо посмотрев на Жигана, Туляк вздохнул и с сожалением произнес:
— Толковый ты мужик, Жиган. Если бы ты не был моим противником, то я бы хотел иметь у себя такого друга, но мы с тобой по разные стороны баррикад, а поэтому ты должен умереть. Пускай это будет малой платой за гибель трех моих парней.
Он замолчал, ожидая бурной реакции Жигана на свои слова, но ее не последовало.
— Другого в отношении себя я от тебя не ожидал, так как его и не могло быть, — задумчиво заметил Жиган.
— У тебя есть два варианта расстаться с жизнью: подохнуть в этом подвале голодной смертью, как собака, или написать записку, что кончаешь жизнь самоубийством из-за безответной любви, и я дам тебе возможность застрелиться, чтобы ты долго не мучился.
— Никаких записок я писать не собираюсь и кончать жизнь самоубийством не намерен. Если мне суждено умереть, то я умру от насилия другого человека, который должен за меня поплатиться своей шкурой. Я хочу даже мертвым кого-либо из твоей братии потянуть за собой. Орать, сопротивляться с моей стороны бесполезно, я буду ждать, когда меня кто-нибудь прикончит.
— Даже так? — удивился Туляк откровенности Жигана. — Ну что же, тогда ты подохнешь в этом подвале от холода или от голода. Я иногда буду тебя проведывать, чтобы справиться у тебя о твоем самочувствии.
— Пускай будет по-твоему.
Он мог сейчас броситься на Туляка, зная заранее, что будет избит и изуродован «сподвижниками» пахана, ничего не изменив в своей судьбе своим поступком, так уж лучше смириться сейчас со своей участью и, оставшись в подвале, подумать, как из него можно выбраться и есть ли на это какой-либо шанс.
Когда Туляк собрался его покинуть, Жиган, улыбнувшись, попросил:
— За мою откровенность ты уж оставил бы мне стул, чтобы я мог, сидя на нем в одиночестве, подумать о смысле жизни.
Туляк, окинув глазами подвал, убедившись, что Жиган из него не сможет убежать, все же из-за предосторожности на всякий случай ответил:
— Обойдешься! Стоя и лежа лучше думается.
Туляк по металлической лестнице поднялся наверх. Спустившийся в подвал Курносый унес стулья, закрыв за собой двустворчатые металлические двери подвала, отрезав внешний мир от Жигана, погрузив его в кромешную темноту.
Жиган, слушая звук задвижек над головой, понял, что так просто и обыденно Туляком была решена его судьба. Решение бандита было окончательное и обжалованию не подлежало. Присев на металлическую ступеньку лестницы, он задумался, но сидеть на прутке металла было неудобно, и он вынужден был подняться.
Холодный воздух, поступающий в подвал через вытяжную трубу диаметром в двести миллиметров, подсказал Жигану, что в ближайшее время он будет главным его противником в подвале. Тогда он стал собирать на полу весь мусор, который попадал ему под руки, и класть в отверстие трубы. Глинистый пол подвала был утрамбован, как катком, а поэтому работа его двигалась очень медленно. Неизвестно, сколько времени он занимался своей работой, но она его как-то отвлекла от тяжких, неприятных мыслей. Он даже несколько согрелся, пока смог заложить землей отверстие в трубе. Убедившись, что в подвал не идет холодный воздух, он вновь присел на лестницу отдохнуть. Потом отказался от своего первоначального желания и поднялся по лестнице вверх. Он, как утопающий, применив все имеющиеся у него силы, попытался открыть дверки подвала, но они были сверху надежно задраены, и у него пропала надежда, что он сможет когда-либо без посторонней помощи их открыть. Исчерпав все свои силы до изнеможения, он так и не смог справиться с дверьми, а поэтому был вынужден спуститься с лестницы на глинистый пол, запоздало подумав: «Может быть, я совершил глупость, отказавшись застрелиться или написать предсмертную записку? Все равно мне из подвала не выбраться, чем вот так мучиться, уж лучше одним махом свести счеты с жизнью. Как кто первым появится у меня в подвале, попрошу его помочь мне умереть», — обреченно определился он.
Поднявшись из подвала наверх, Туляк, наблюдая, как Курносый деловито вставляет в гнездо люка подвала металлическую задвижку, улыбнувшись, поинтересовался:
— Не убежит?
— Не убежит, — заверил его Курносый. — Пару дней, может быть, и выдержит, а на другой день ему будет хана, — с профессиональной рассудительностью пояснил он. — А не лучше ли, шеф, его угрохать и выбросить на свалку как поганую собаку? — поинтересовался он у Туляка, так как пребывание смертника у него на даче ему не очень-то нравилось.
— Действительно, пахан, чего с ним тянуть резину. Двинем его по кумполу — и концы в воду, — поддержал Курносого Таракан.
— Ты тоже так бы поступил с Жиганом, как они мне предлагают? — прищурившись, с ехидством в голосе поинтересовался Туляк.
Чирок, будучи человеком шустрым, с быстрой реакцией, умеющим оперативно ориентироваться в
