Разборка по-русски

Все их я не хочу петь с начала и до конца, но по нескольку куплетов из каждой песни напою. Если надоест меня слушать, то скажешь, — скромничая, заметил Жиган.

— Ты, наверное, шутишь, если допускаешь, что я тебя прерву? Я же себе не враг, — улыбнувшись, возразил ему Мишин, плотно усаживаясь в своем кресле.

По привычке пробежав пальцами по струнам гитары, Жиган запел:

Ты грустишь где-то там, в юго-западной зоне,
Среди мрачных людей, среди вражьей земли.
Не увидеть тебе нашей ясной лазури,
Пусть летят над тобой на восток журавли…

— Эта песня Лещенко исполнялась в годы войны в ресторанах Румынии, — пояснил Жиган и продолжил:

Здесь под небом чужим я, как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьется сильней, видя их караваны,
И в родные края провожаю их я…

— Эту песню я не знаю, но раньше я ее уже слышал, — прервал Жигана Мишин.

— Она у нас распространенная, — согласился с ним Жиган, не прерывая игры.

Журавли улетели, журавли улетели,
Опустели, умолкли, затихли поля.
Лишь оставила стая среди бурь и метели
Одного с перебитым крылом журавля…

Ну и что ж, ну и пусть,
Пусть последний закат в моей жизни горит,
Журавли улетели, журавли улетели,
Только я с перебитым крылом позабыт…

— Отличная песня, скажу я тебе, — прослушав ее до конца, восхищенно заметил Мишин.

Не вступая с ним в полемику по этому вопросу, считая это лишним, так как песни, которые ему не нравились, Жиган не стал бы ни наигрывать, ни петь, он продолжил:

Далеко, далеко журавли улетели,
Где поля, где моря, где дороги заносят метели.
А лететь журавлям, а лететь журавлям нету мочи,
И присели они на поле в лесу среди ночи.

А наутро снялись и на юг полетели далекий,
Лишь остался один на поле бродить одинокий,
И кричал он им вслед: «Заберите меня с собой, братцы.
Нету сил у меня, нету мочи на воздух подняться…»

Так вот в жизни порой отстаем мы от стаи крылатой,
Хотя знаем о том, что у жизни законы все святы,
Но судьба над тобой начинает шутить и смеяться,
Все друзья отойдут, и никто не поможет подняться.

Жиган прекратил играть на гитаре и петь. И слушатель, и певец молчали. Глубоко вздохнув, Жиган положил гитару на кровать за спинку своего сиденья. Рассеянно глядя вперед, Жиган сравнивал свою жизнь с жизнью журавлей из песен, находя много общего в этих судьбах.

Прослушанные Мишиным песни в исполнении Жигана тронули его душу. Он счел целесообразным не беспокоить его больше своими вопросами, делиться своими впечатлениями. Сосредоточенно глядя на трассу, он сейчас тоже думал о своем, наболевшем…

Примерно часа через полтора после того, как Жиган перестал играть на гитаре, Мишин неожиданно довольно произнес:

— А псе же мне здорово повезло с напарником. Как ты думаешь, а?

— Тебе — не знаю, а мне точно повезло, — улыбнувшись, заверил его Жиган.

В течение болезни напарника Мишина Жигану трижды пришлось «прокатиться» по одному и тому же маршруту. Теперь работа дальнобойщика не казалась ему такой загадочной и сложной. Эти поездки автопоездов помогли фирме «Стимул», концерну «Эрмавен» и фирме господина Трюбона успешно реализовать трехсторонний контракт в оговоренные в нем сроки.

Теперь Жиган увидел и узнал, как работают водители-дальнобойщики. Больше их высокой зарплате он не завидовал. У дальнобойщиков постоянно в подотчете находятся огромные материальные ценности, а поэтому никаких дорожных попутчиков им нельзя было брать в свои машины, нельзя было останавливаться в местах с прекрасным ландшафтом, так как в любое время они могли быть подвергнуты нападению дорожных бандитов. Только строгое выполнение положений инструкции, соблюдение трудовой дисциплины, постоянная связь с базой с помощью маяков пока позволяла водителям фирмы «Стимул» избегать неприятных для себя встреч с бандитами на линии.

Глава 24

Используя свое положение в фирме, Юрий Андреевич, покровительствуя Жигану, в начале июля предоставил ему двухнедельный отпуск без содержания. Впервые в своей жизни Жиган вместе с группой рабочих и служащих фирмы поехал отдыхать на Черное море в ведомственный пансионат «Зеленая балка», расположенный в одном из живописнейших уголков Черноморского побережья.

Пансионат находился в сосновом бору, где-то метров на сто пятьдесят выше уровня моря, к которому отдыхающим приходилось спускаться по многочисленным каменным ступенькам, вырубленным в монолитной скале. Взрывникам порядочно пришлось повозиться, чтобы создать на ней площадки для отдыха, привести ее в такое состояние, чтобы отдыхающему спуститься и подняться по ней не было трудно. Если у курортника не было желания пользоваться лестницей для спуска к морю, то он мог воспользоваться вагончиком канатной дороги, который доставлял его от пансионата к морю.

Пока отдыхающие жили в деревянных вагончиках, по четыре человека в каждом. Рядом с вагончиками