— Кореша, я же слово дал, а поэтому колоться не имею права и не собираюсь.
Жук, проходя мимо развенчанного Фили, лежащего в углу у входа в барак на своей койке, беспечно пропел:
«О чем задумался, детина, ямщик приветливо спросил».
Раньше, до конфликта Фили с Сарафаном, Жук ни за что бы не позволил себе такой вольности в отношении Беспредела. Теперь Жуку приятно было себя чувствовать выше повергнутого авторитета.
Филя, не поворачивая головы, проводил взглядом удаляющегося Жука. Он понимал, что в данном лагере ему утерянного авторитета не вернуть. «Еще девять лет находиться в таком положении я не смогу и не желаю.
Проще всего угрохать сонным Сарафана, но за такое преступление мне могут намазать лоб зеленкой. Такая перспектива меня не устраивает», — думал Филя, вспомнив, откуда пошло это выражение насчет зеленки. Среди зеков ходила шутка, что когда человека приговаривают к исключительной мере наказания за тяжкое преступление, то ему стреляют в лоб, который предварительно мажут зеленкой. Возникает элементарный вопрос:
«Зачем ему мажут лоб зеленкой?» Ответ один: «Пуля не стерильная, может в человека занести инфекцию».
Физически справиться с Сарафаном, как он убедился, Филя не мог, тем более что Сарафана поддерживают все авторитеты и даже пахан. Лучше с ним не связываться. Выход один — немедленно выбираться отсюда в другой лагерь. Надо такое провернуть, чтобы не осталось незамеченным и чтобы за это много не дали. Лучше всего кого-то подвалить из неугодных или провинившихся перед авторитетами, чтобы как-то вернуть их уважение.
Теперь Филя думал, кого из зеков избрать своей жертвой.
Если бы кто-нибудь наблюдал за его мимикой, то он заметил бы, как порой лицо его искажалось в звериной хищной гримасе, как потом тускнели его глаза и лицо принимало обычное выражение.
Перебирая возможные «кандидатуры», он свой выбор остановил на Шнифте, осужденном за изнасилование малолетней дочери.
Глава 35
Альбина, соблюдая ограничения ИТК по количеству писем и посылок, разрешаемых ей направлять мужу, регулярно писала Виктору о всех новостях, присылала посылки.
Так же регулярно и Сарафан вел с женой переписку, через нее передавая приветы сестре и племянникам.
Дозволенным свиданием с женой Сарафан не захотел воспользоваться, беспокоясь о здоровье и будущем потомстве, тогда как имел огромное желание увидеть всю свою семью.
Сарафан знал, что Альбина родила ему второго сына, о чем он узнал из телеграммы, которую ему передал «кум» Золкинов.
Приятное и радостное сообщение было омрачено тем, что он вдали от семьи и ничем не может ей помочь.
И вот сегодня он получил от Альбины письмо, которое в ИТК было вскрыто, прочитано и проверено, к чему Сарафан уже привык и принимал как должное.
Забившись в свой угол, Сарафан стал читать письмо: «Здравствуй, мой дорогой Победитель. Спешу сообщить свои новости. Как отец уже успел сообщить тебе телеграммой, у нас родился сын 3600 весом, длиной
51 см. Его мы назвали, как раньше с тобой решили, Антоном. Из больницы меня взял отец с мачехой Жильцовой Полиной Геннадиевной. Ее ты раньше видел и знаешь. Неудобно было перед девчатами в палате, что меня не встречал муж. Сказала им, что ты работаешь шофером и находишься в командировке, поверили. Их я обманула, а себя не обманешь.
Чувствую себя обворованной во внимании. Хорошо, что мачеха помогает много мне. Она перешла жить к отцу незадолго до того, как я сдала дом квартирантам на 2 года и переехала к отцу жить. Мне одной с сорванцами не справиться.
Я не против того, чтобы мачеха жила с отцом. Мы же с тобой с ними не намерены жить, а отцу с ней будет веселее.
Был у нас твой знакомый Серый, ночевал, помогли ему с гостинцами, на другой день уехал к себе домой, приглашал в гости.
Писать тебе, сколько прибавилось хлопот с Антоном, не буду, скажу только, что не меньше, чем с Костиком, а сколько мы с ним возились, ты хорошо знаешь. Ты не переживай: наши хлопоты с твоими мучениями не сравнимы…»
Подняв голову, Сарафан увидел приближающегося к нему зека по кличке Ишак. Появление Ишака в такой момент Сарафану уже испортило настроение, так как он понял, что письмо Альбины не дочитает. Пряча его в карман куртки, Сарафан, зло уставившись взглядом на посетителя, приготовился к беседе с ним. Предстоящая беседа, можно было сказать заранее, ничего хорошего Ишаку не обещала.
Дебилы, наркоманы и алкоголики, ранее составлявшие гвардию Фили, теперь оказались разобщенными и, получив сполна сдачу от ранее обиженных ими зеков, ходили мрачные и злые.
Некоторые наркоманы были готовы за ампулу морфия или за одну хорошую закрутку убить человека. Одним из таких являлся наркоман Ишак, который к своей кличке относился с безразличием. Исчерпав все свои возможности, не достав ни наркотиков, ни наркосодержащих таблеток, ни суррогата из мака, конопли, Ишак добрался до Сарафана. Униженно поздоровавшись, он поинтересовался:
— Ты мне на одну закрутку ничего не дашь?
Глядя на подобие человека, готового исполнить любое его желание, Сарафан решил над ним поиздеваться, тем более повод для этого с его стороны был.
— Ты же знаешь, что я не колюсь и такой дряни, которую употребляешь, я не переношу, а поэтому дружески тебе советую от нее отказаться.
— Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты из тех граждан. — Ишак вяло показал рукой в сторону зарешеченного окна. — Ты, если захочешь, то все сможешь. Выручи хоть один раз, — и как самый козырь добавил: — Я с тобой сидел еще в ту ходку.
— Ты представляешь, а я забыл.
Ишак, почувствовав в голосе Сарафана расположение к себе и не понимая юмора, обрадованно подтвердил:
— Гадом буду, два года тогда с тобой просидел.
Посуровев, Сарафан произнес:
— А я думал, что ты забыл, как мы с тобой из одной чашки баланду жрали.
— Ты что, кореш, такое не забывается, — возбуждаясь, стал набивать себе цену Ишак.
— Когда я пришел в барак и против меня выступил Филя, не Ишак ли был у него в упряжке?
Ишак растерялся, поняв, что попал впросак, и подавленно молчал.
Слонявшиеся по бараку зеки, подошедшие послушать беседу Сарафана с Ишаком, услышав, как Сарафан хитро подколол Ишака, беззаботно засмеялись.
Играя на зрителей, Сарафан, сжалившись, сказал Ишаку:
— Ради старого знакомства, которое ты не забыл, попытаюсь найти какого-нибудь суррогата, чтобы ты отвел свою душу, но помогаю тебе первый и последний раз. Выступив с Филей против меня, — Сарафан возмущенно постучал себя в грудь, — ты предал кореша, наше братство.
Подозвав одного зека, Сарафан что-то прошептал ему на ухо, а когда он уходил, то сказал ему вслед:
— Скажи ему, что беру в долг! — и, обращаясь к Ишаку, пояснил: — Видишь, из-за тебя я влез в кабалу.
Его слова у слушателей вызвали улыбки.
— Я бы тоже взял в долг, но мне уже никто не дает, — печально пояснил Ишак.
