— Зато другие время имеют и все успевают, — пробормотала Зинаида Константиновна. Встретившись взглядом с глазами мужа, умолявшими её не развивать дальше свою мысль, она замолчала.
Не заметив этого молчаливого разговора родителей, Александр обнял сестру, расцеловал её в обе щеки.
— Какая ты красивая стала. Видать, замужество тебе на пользу пошло. А племянники какие у меня шустрые, — по очереди беря их на руки и высоко поднимая над головой, отметил он.
Очутившись на полу после путешествия к потолку, племянники, не сговариваясь, спрятались от незнакомого дяди за спину матери.
Когда первые минуты радости встречи улеглись, сын развязал свой рюкзак, стал доставать из него подарки и передавать их родственникам. Отцу он подарил кавказский кинжал в ножнах и полевой бинокль. Вручая подарки, Александр сказал:
— Обрати внимание, папа, что кинжал старинной работы, его ножны сделаны из серебра. Какой на них красивый орнамент!
Полюбовавшись кинжалом, Георгий Николаевич рассудил:
— Как я понимаю, ты мне подарил музейную редкость.
— Ты не ошибся, отец, — легко согласился сын.
— И где же ты достал такого красавца?
— Военный трофей. Как ты понимаешь, его владелец носил кинжал с собой не для красоты, а чтобы резать и убивать Иванов, но ему меньше повезло, чем мне.
Матери Александр подарил нарядный костюм. Пока Зинаида Константиновна его разглядывала, он успел достать из рюкзака две небольшого размера иконы. Подав их ей, он произнёс:
— Мама, выбери себе одну, а другую я подарю Лидии Степановне.
Кто такая Лидия Степановна, Зинаида Константиновна, как и все члены семьи Махновских, знала, а поэтому дополнительных разъяснений не требовалось. Рассматривая иконы — одну с изображением Иисуса Христа, другую с Николаем Угодником, она с подозрением в голосе поинтересовалась у сына:
— Уж не святой ли храм ты ограбил?
— Такое подозрение меня обижает. Иконы я нашёл в рюкзаке одного боевика.
— А чего ему вздумалось их там носить, когда они должны находиться в красном углу дома, чтобы можно было перед ними молиться? — настойчиво расспрашивала мать.
— Старинные иконы в серебряной оправе для наёмника составляют ценный капитал. Наёмники свою добычу всегда носили с собой. Точно так же поступал и тот, у кого я их забрал. Думаю, он рассчитывал впоследствии их продать.
— Разве иконами можно торговать?
— Владелец иконы был мусульманином, а как ты знаешь, они другой веры, чем мы.
— Надо было эти иконы отдать в местную православную церковь, — запоздало посоветовала мать.
— Я так и хотел поступить, но из моего доброго намерения ничего не получилось. В Грозном я пришёл в церковь. Священника не оказалось на месте — боевики взяли его в заложники. Один из церковнослужителей, посмотрев мои иконы, сказал, что они не были похищены из их церкви и он не знает, кому принадлежали, но убеждён, что их владелец — частное лицо. Священнослужитель отказался их взять для своей церкви, пояснив, что иконы дорогие и, узнав о них, боевики все равно их заберут. Боевики если не убивали славян, то забирали у них все, что представляло ценность. Вот почему мне пришлось распорядиться судьбой икон по своему усмотрению.
— Иконы не должны принадлежать людям с грязными мыслями, кто бы это ни был по вере: христианин или мусульманин. В таком случае Богу все равно кого наказывать. Вот он и покарал бандита твоими руками. — Перекрестившись три раза, Зинаида Константиновна, обратясь лицом к иконе, попросила: — Господи, прости моего сына за его грехи. — Она оставила себе икону с изображением Иисуса Христа. Задумавшись на минуту, она обеспокоенно спросила: — Саша, у тебя в дороге никаких неприятностей не было?
Этот вопрос удивил Александра.
— А почему ты меня об этом спросила?
— Мне прошлой ночью плохой сон о тебе приснился. Предчувствию материнского сердца Александр уже не удивлялся. Близкие родственники многих солдат внезапно заболевали именно в тот день, когда жизнь воинов подвергалась смертельной опасности. Подобные факты в его воинской практике были так многочисленны, что о случайности не могло быть и речи. Не признаваясь родственникам в таких реалиях, скрывая их от всех, Волчий Ветер убедился в существовании на земле сил и аномалий, которые ему порой трудно было охватить разумом. А ведь он был шаман, умеющий общаться с духами. Ему не нравилось, что из-за него и его сослуживцев, воевавших в разных огненных точках, испытывали физические муки не они, а их родственники.
За совершенные в бою действия, которых от солдат требовала присяга, некие силы высшего порядка находили возможным наказывать людей, близких сердцу воина и обычно находящихся далеко от поля боя, живущих мирной жизнью. И если близкие воинов страдали физически — заболевали, умирали, то «виновники» несчастий — солдаты — отделывались моральными, душевными травмами.
— Не знаю, мама, почему тебе плохой сон приснился, у меня все хорошо, — солгал он матери, чтобы не расстраивать её правдивым признанием.
— Слава Богу, что мой сон не сбылся, — облегчённо заявила она.
Сестре Александр привёз фотоаппарат «Кодак». Принимая подарок и поцеловав брата в щеку, Валентина смущённо призналась:
— Я не умею фотографировать.
— Пока ты гостишь здесь, я тебя научу. Тут много ума не надо, — заверил он.
Александр достал из рюкзака свою форменную одежду и собрался повесить её в шкаф. Георгий Николаевич, увидев на кителе множество наград, оживился и потребовал:
— А ну, сынок, надень форму. Мы посмотрим, как ты в ней выглядишь.
Зная, что отец высказал желание всех родственников, Александр быстро переоделся.
Как же армейская форма была к лицу Александру!
Наличие множества правительственных наград на форме сына удивило и обрадовало Георгия Николаевича.
— Это как же здорово тебе надо было, сынок, воевать, чтобы получить столько наград?
— Много и трудно, отец, не жалея живота своего.
— Честно признаться, я столько наград у таких молодых, как ты, не видел, — признался Георгий Николаевич. По счастью, его поколению не пришлось воевать ни в одной горячей точке планеты.
— Таких боевиков, как я, в российской армии много, но, будучи на гражданке, мы не любим хвалиться заслугами перед Родиной.
Семья сфотографировалась. Сначала всех снял Волчий Ветер. После краткого показа — куда смотреть и на что нажать — Валентина сфотографировала родителей, брата, своих детей. Она была довольна, что так быстро освоила приёмы фотографирования.
Георгий Николаевич предложил сыну пройти с ним на лоджию. Закурив сигарету, он промолвил:
— В годы моей молодости для моих ровесников служба в армии была честью, делом настоящих мужчин. Мы достойно служили в армии. Правда, нам повоевать не пришлось, но в этом, как говорится, и необходимости не было. Армия тогда была в уважении и в высокой боеготовности. Сейчас слушаю, что по телевизору говорят некоторые призывники, и мне за них становится стыдно. Смотрю на них: такие здоровые быки, а в армию идти служить не хотят. Согласны в больнице из-под больных людей судно два года доставать, но только не брать в руки оружие. Что за хлюпики пошли, позорят себя как мужчин, ну никакого уважения к своей личности! Если они и попадут в армию, я даю гарантию, что путевых солдат из них уже не получится.
— Ты верно рассуждаешь, отец. Таких лоботрясов в Чечне боевики в первую очередь убивали или брали в плен. То он пошёл в сад орехи рвать, полез на дерево, а автомат положил на землю; или отлучился из расположения воинской части поискать спиртное, да и на рыбалку уходили или любовь покрутить неизвестно с кем. В конечном итоге попадали в плен: как ишаки, пахали на хозяина, ислам принимали, унижались. И ещё набираются наглости винить в своих ошибках всех, но только не себя. Я таких горе-
