— И она их отсекла?
— Да, но заметьте, что это сделано виртуозно и не раньше, чем того потребовали обстоятельства. Короче говоря, Елена попользовалась всеми всласть, а потом скомкала, выбросила и спустила воду в бачке, — ошерился Мартынов. — Работать с ней одно удовольствие.
— А чем, кстати, вам помешал мой администратор?
Мартынов покачал головой:
— Да ничем. Но Елена правильно рассчитала, что оставшись без последней своей опоры, Егор, очертя голову, потеряет всякую осторожность и не сможет разрушить ее дивный план… Между прочим, можете успокоиться, ваш администратор, был найден около полуночи в Удельном парке, без денег и документов, с тяжкими телесными повреждениями. Возможно, рэкет. Возможно, обыкновенное разбойное нападение… Надеюсь, вы не имеете ничего против таких версий?
— Он будет жить?
— Если захочет, — ухмыльнулся Мартынов. — Во всяком случае он навсегда потеряет охоту к высокооплачиваемым хлопотным должностям… Кстати, о должностях. Не хотите председательствовать в Гильдии чародеев?
— Боже сохрани!.. — процедил Родион.
— Разумно, — кивнул Мартынов. — Сделаем так: получив законный членский билет, вы займетесь прежней гастрольной деятельностью, но уже на куда более обширной территории. Елена проработала спрос: заграничные турне для вас уже расписаны на год вперед. Заткнем за пояс Копперфильда и заодно пополним бюджет нашей организации. Гильдия при всем своем примитивизме очень полезна, как источник пополнения средств. Ну и для обслуживания мелкой клиентуры, конечно…
— Я не стану в этом участвовать, — отрезал Родион.
— Я не уговариваю. Я излагаю вам заведомо решенное дело, — не менее сухо возразил Мартынов. — Будете изображать из себя законопослушного волшебника. А кроме того смело можете принять по наследству заказы и связи Кошарского и Вербина. В конце концов, кому-то надо обслуживать растущую клиентуру в части криминальных разборок… Но кроме этого мы впускаем вас, Березин, и на более высокий, совершенно сокрытый от посторонних глаз круг, включающий большую политику с нескончаемыми предвыборными марафонами, промышленную конкуренцию высокого полета, и прочие скрытые нюансы нашего бытия, о существовании которых мало кто подозревает… Это, Родион Павлович, совсем иной уровень.
— Да в чем же разница? — огрызнулся Родион. — По-вашему, наемник, стреляющий с крыши — это один уровень, а киллер-телекинетик, на банкете рвущий желудок своей жертве — это некие высшие сферы?
— Это не высшие сферы. Это серьезные дела. А серьезные дела мы делаем только с серьезными людьми. Человек, способный работать стопроцентно чисто, находится под нашим крылышком в полной безопасности… Мы не ищем разовых исполнителей, работающих традиционными методами, потому что слишком велики накладные расходы на подготовку операции и последующее устранение последствий, в том числе и самого исполнителя. Поэтому мы холим и лелеем серьезных партнеров, тех, кто не оставит ни одной материальной улики и в чистосердечное признание которого не поверит ни один нормальный человек.
Родион промолчал. В широчайшей компетенции Мартынова он больше не сомневался.
— Кажется, у вас есть голова на плечах, Родион Павлович. У вас достанет ума не интересоваться тем, кому и зачем нужно избавиться от того или иного человека. Это ни вас, ни меня, кстати, тоже не касается: ниже нас с вами в этой пирамиде только твердь земная…
Мартынов вдруг дал по тормозам, а потом свернул к бордюру газона.
— Итак, я, кажется, изложил все. На то, чтобы почувствовать себя в роли соблазняемой красной девицы у вас, Березин, есть некоторое время,
— доверительно сообщил Мартынов. — Однако если на каком-то из этапов нашего дальнейшего сотрудничества вы откажетесь исполнить какое-либо наше предписание, своего брата вы живым не увидите. Это я вам обещаю.
Родион покосился на Мартынова.
— Увы, Родион, у вас просто нет выбора, — подтвердил тот.
Родион стиснул зубы. Он сейчас готов был порвать Мартынову глотку, и вполне мог бы сделать это… Более того, в какое-то мгновение Родион вдруг смертельно испугался того, что он не сможет обуздать себя…
— Больше я вас не агитирую, Березин. Я открыл карты.
— А не пошли бы вы…? — Родион с чувством сообщил Мартынову, где бы он хотел его увидеть.
— Чудненько! — хмыкнул Мартынов и весело взглянул на Родиона: — Вы прелесть. Сейчас ступайте домой, Березин. Вам надо отдохнуть и прийти в себя. Завтра вы разгоните к чертовой матери свою проверенную команду, а послезавтра я познакомлю вас с вашими новыми людьми… Кстати, на будущее: меня зовут Геннадий.
Он протянул руку.
Родион взглянул в его глаза, и Мартынов, усмехнувшись, убрал руку:
— Прощу прощения, запамятовал. Итак, вы свободны. Официальные бумаги стерпят все, что я в них напишу. До свидания, Родион.
Родион взялся за ручку двери, и тут Мартынов добавил серьезно:
— Нам с вами долго работать вместе. Послушайте доброго совета: не пытайтесь отыскать брата. Вряд ли вы его увидите в ближайшее время. Вам придется привыкать к жизни в одиночестве… А если вы все же попробуете нарушить договоренности…
Родион резко обернулся:
— Я все понял! Но и вы не пытайтесь хоть пальцем дотронуться до Егорки!
— Даю слово, Березин, — строго сказал Мартынов. — Ваш брат будет в безопасности. Мало того, у нас его подлечат и поставят на ноги, если это конечно теперь возможно. Никто не ожидал от маленького полудурка такой выходки, но она стала для нас неожиданным подспорьем: мы легко заполучили
Егора и изолировали его от вас…
— Что ж… — Родион едва сдержал отчаяние. — Пусть так…
Он взялся за дверную ручку, выбрался из машины, хлопнул дверью и по подмерзшему пожухлому газону прошел к пешеходной асфальтовой дорожке, тянущейся вдоль длинного панельного дома.
— Ждите звонка! Или я, или Елена Юлиевна свяжемся с вами… — крикнул Мартынов ему вслед.
Родиона хватило метров на тридцать. Пошатываясь и волоча ноги, он свернул к стоящей у одного из подъездов скамеечке и плюхнулся на нее, обессиленный. Мышцы ныли и побаливали, очень хотелось есть, в горле пересохло…
— Ты чего ревешь? — услышал он вдруг детский голосок рядом.
Родион поднял голову. Рядом с ним стоял мальчонка лет четырех-пяти. Чистенький, очень прилично одетый, в модной среди нынешней мелкоты вязаной шапочке с козырьком.
«А разве я реву?» — удивился про себя Родион. Он машинально провел пальцем под правым глазом и ощутил влагу. Наверняка, это были дождевые капли: уникум третьей категории никогда не позволил бы себе заплакать. Но слезы действительно хлюпали в носу и комом стояли в горле. Родион поморщился и опустил голову, уставившись на свои драные кроссовки.
— Так чего ты ревешь? — серьезно спросил мальчик.
— Есть причина, — Родион украдкой вытер глаза и покосился на ребенка.
— Я вчера коленку разбил и тоже ревел, — сообщил мальчик.
— Иди к маме, приятель, — отрезал Родион. Непрошенный собеседник раздражал его.
— А-а, она еще не вышла… — равнодушно сказал мальчишка и запрыгал перед Родионом на одной ножке, поддавая ботинком плоский камешек.
Тут Родион заметил, что ребенок на улице не один. Тут же, у самых дверей подъезда присел на корточки еще один мальчуган, одетый точно так же, как и первый, только шапочка на нем была надета козырьком назад, и он не обращал ни малейшего внимания на Родиона, а занимался большим игрушечным грузовиком. Мордашки детей были как две капли воды похожи.
Заметив, куда смотрит Родион, его юный собеседник вдохновенно показал язык своему своему
