Мария и ее бабка мадам де Ла Флот, хранительница гардероба и драгоценностей королевы) и Комменж (Франсуа, сир де Гито, капитан гвардии королевы и др.), не считая иных, менее знатных семей. Все они были связаны друг с другом родственными и дружескими узами и составляли клиентеллу королевы.
Анна Австрийская, однако, не была готова к заговору и опасалась за свою судьбу после падения Шатонефа. Окруженной шпионами опальной королеве было чрезвычайно сложно осуществлять функцию посредницы между эмиграцией и внутренней оппозицией при дворе и в провинции — этим, очевидно, объясняется ее относительное политическое молчание после 1632 г. Только начавшаяся война предопределила решение королевы хоть каким-нибудь способом подорвать положение Ришелье. Анна выбрала дипломатический вариант, поскольку прежние формы и методы борьбы ни к чему не привели. В 1636-1637 гг. с помощью своих клиентов она создала хорошо отлаженную сеть обмена корреспонденцией с Лотарингией, Англией и испанскими Нидерландами, пытаясь добиться дипломатического давления со стороны европейских стран на Людовика XIII, раздраженного неудачной войной, которую поддерживал Ришелье. Однако кардинал вновь успел перехватить инициативу, представив дело королевы как предательство интересов Франции, что до сих пор поддерживается в литературе. Правда, если посмотреть на содержание переписки непредвзято, то, по мнению[169] американского историка А. Л. Мута. «в письмах, адресованных Ание. сообщалось больше о вражеских планах, чем она говорила о французских». Представляется. что для королевы важен был сам факт переписки. дабы поддерживать свои силы и в этом находить выход из политической изоляции.
Фиаско заговора Анны Австрийской в августе 1637 г. означало крушение ее клиентелы и окружение королевы только лицами, назначенными кардиналом. Герцогиня де Шеврез успела бежать в Испанию; гофмейстерина королевы маркиза де Сеиесе, фрейлина Мария де Отфор и принц де Марсийак были высланы. Подверглись наказаниям, вплоть до заключения в Бастилию, и иные придворные королевы. Сама Анна, не без помощи Ришелье, с трудом получив прощение Людовика XIII, отказалась от борьбы, вскоре оказавшись обремененной двумя детьми — будущим Людовиком XIV (1638) и герцогом Филиппом Анжуйским (1640; королеве в этом году исполнилось 39 лет...).
Целью интриг царствующей королевы было смещение главного министра кардинала Ришелье, который сумел в течение многих лет поддерживать положение хронической ссоры королевской четы, а также разделил всю королевскую семью, заставив ближайших родственников короля скитаться в эмиграции или пребывать в ссылке. Личные претензии Анны Австрийской смешивались с политическими. Королева-испанка находила унижение в том, что Ришелье диктовал ей свои условия, тем самым оскорбляя ее королевское величество младшего венценосца. Пытаясь сначала удалить Ришелье посредством дворцового переворота с выдвижением своей креатуры на его[170] пост, королева затем выбрала дипломатический путь устранения кардинала, который также оказался неудачным. Анна Австрийская своими действиями стремилась не столько угодить Испании, сколько Франции, желая возвращения из эмиграции королевы-матери Марии Медичи, брата короля Гастона Орлеанского и их свиты, а также своих ссыльных придворных ив провинции. Это возвращение, по ее замыслу, принесло бы мир в королевство и помогло бы убедить короля прекратить войну против Испании. Идеалом королевы был мир между родственными домами Бурбонов и Габсбургов, что противоречило интересам Франции. Путем возвращения влияния при дворе Анна хотела также облагодетельствовать своих клиентов, которые пострадали за свою верность.
Дворянство продолжало считать, что его благополучию при дворе и его союзу с королем мешает только фигура первого министра, который заставлял короля приносить бесконечные жертвы ради укрепления своего положения. Непосредственная служба королю зачастую противопоставлялась службе кардиналу и, наоборот, отождествлялась службе у обеих королев и Гастона Орлеанского. Ларошфуко выразил мнение всех своих соратников, говоря о «природной ненависти» к правлению кардинала.
Двор так и не смог поверить в двуглавую монархию — государство короля и кардинала, поэтому после очередных неудач со смещением Ришелье королевское наказание воспринималось очень болезненно, хотя законодательство Людовика XIII рассматривало мятежи и заговоры как преступления, угрожающие персоне короля, а его участников признавало виновными в оскорблении королевского величества (Leze-Majeste). [171]Корона провоцировала создание придворных оппозиционных фракций также тем, что усиливала абсолютистский диктат, но, ограничивая прерогативы дворянства, связанные с материальными и прочими интересами, не смогла в то же время обеспечить всех желающих службой при дворе, в армии или королевской администрации. Свои чаяния мятежники пытались реализовать через своих патронов и часто подталкивали их к конспирации.
Несмотря на постоянные победы политического курса Людовика XIII и кардинала Ришелье, совершенствование абсолютистской практики, придворный сепаратизм еще не смог себя исчерпать, что показали последующие события Фронды. По иронии судьбы подавить Фронду выпало Анне Австрийской, неизменной противнице Ришелье, ставшей регентшей Франции в малолетство своего сына и успешно воспользовавшейся политическими уроками выдающегося министра.[172]
4.2. ЗНАТНЫЕ ДАМЫ ПРИ ДВОРЕ АННЫ АВСТРИЙСКОЙ
В апреле 1643 г. умирающий Людовик XIII неожиданно назначил регентшей страны свою жену Анну Австрийскую, сложные и противоречивые отношения с которой, казалось, не оставляли королеве ни малейших шансов на участие в управлении Францией после его смерти. Это решение короля явилось во многом результатом долгих лет борьбы королевы и ее окружения за влияние при дворе: только в конце своей жизни Людовик XIII в какой-то степени оценил властные возможности и амбиции своей супруги, которая была в состоянии вести государственный корабль прежним курсом, завещанным кардиналом Ришелье. Скорее всего, именно Ришелье обратил внимание короля на то, что гордая, решительная и волевая Анна никогда не допустит унижения королевского достоинства и сможет сохранить трон за четырехлетним дофином Людовиком. Подчеркнем вновь, что кардинал был уверен, что в случае скоропостижной кончины Людовика XIII он сумеет найти общий язык с королевой и остаться на посту главного министра. Есть свидетельства, что и королева весьма ценила Ришелье как выдающегося администратора.[173] Кардинал первый увидел в Анне Австрийской не только свою политическую соперницу, каковой она была все время его министерства, но также возможного союзника в борьбе за усиление королевской власти.
Свой первый политический триумф королева отпраздновала после смерти Ришелье и Людовика ХIII. Кардинал умер в декабре 1642 г., король — в мае 1643 г. Многие находили это символичным. 18 мая 1643 г. Парижский парламент провозгласил Анну Австрийскую регентшей Франции при ее малолетнем сыне Людовике XIV и под давлением королевы и ее сторонников признал недействительным завещание Людовика XIII, согласно которому ее регентские полномочия ограничивались учреждаемым при ней советом. Власть целиком оказалась в руках Анны Австрийской, второй, после Бланки Кастильской, испанки-регентши Франции (обеих королев часто сравнивали, предрекая, что регентство Анны Австрийской будет таким же счастливым для Франции, как и правление Бланки Кастильской, матери Людовика IX Святого). Акт кассирования королевского завещания вовсе не означал перемену политического курса страны, но был продиктован желанием королевы и нового главного министра Франции кардинала Джулио Мазарини, не ослабляя королевский авторитет, найти компромисс между «кардиналистами» и бывшей дворянской оппозицией, которая, собственно, и помогла во многом Анне достичь власти. Не последнюю роль в этой придворной оппозиции сыграли знатные дамы, составлявшие двор королевы. Именно об их политической роли пойдет речь в этом разделе.
Анне Австрийской принадлежит заслуга воссоздания «дамского двора», который придал королевскому [174] двору роль стабильного и, что более важно, влиятельного социально-политического института Франции, где мужчины уже не господствовали над женщинами. Это позволило двору, как наиболее привилегированной социальной организации, стать главным источником политической и социальной активности женщин, все возрастающей вместе с его эволюцией.
Знатные дамы из века барокко, оглядываясь на опыт своих предшественниц эпохи Возрождения, уже знали, что их позиции в окружении королевы будут не только почетны и престижны, но и дадут возможность приобщиться к власти, а значит, к социальному превосходству и богатству. Придворные дамы королевы не
