Герой Русско-турецкой войны первым в стране во всеуслышание назвал «последствия неурожая» 1891 года голодом, с которым боролся так, как того требовали чрезвычайные обстоятельства. Спасая Нижегородскую губернию от начавшегося было голода, решительный в поступках Баранов действовал, как тогда говорили, «вне закона».
Когда в 1892 году в Нижнем Новгороде началась эпидемия холеры, губернатор боролся с ней, как с голодом. По его приказу на Волге были созданы плавучие госпитали-бараки. Когда мест в них для людей, заболевших холерой, стало не хватать, Николай Михайлович отдал под холерный госпиталь собственный дом — губернаторский дворец.
Когда возникла реальная опасность холерных бунтов в Нижнем Новгороде, губернатор Баранов отдал публичный приказ:
— Зачинщиков бунта повешу на глазах у всех и на том месте, где они будут схвачены...
После такого губернаторского приказа только-только начавшиеся холерные бунты в городе и сельских уездах прекратились сразу. Ибо нижегородцы знали, что у Баранова слова не расходятся с делом. Именно потому он получил у горожан прозвище «Наш орел».
Все же светлая память о герое Русско-турецкой войны капитане 1-го ранга, Георгиевском кавалере на русском флоте осталась. В честь его один из эскадренных миноносцев флота Черного моря носил имя «Капитан-лейтенант Баранов».
Флотского офицера Баранова роднило с Макаровым многое. Во-первых, их карьера началась с головокружительной быстроты в морской войне против турок на Черноморье. Во-вторых, они оба были великими тружениками и изобретателями. И в-третьих, обладали редким талантом организаторов военного дела и администраторов.
Нельзя не сказать и том, что «безумная» идея лейтенанта Степана Макарова строилась не на пустом месте. Минное оружие в войнах России уже использовалось. Вернее — испробовалось.
Впервые русские воины применили мину во время первой екатерининской Турецкой войны 1768-1774 годов. Тогда была предпринята попытка взорвать с помощью плавучей мины наведенный неприятелем через реку Днестр понтонный мост близ города-крепости Хотина.
Идея минной войны оказалась весьма привлекательной и перспективной. В 1807 году полковник русской армии И. И. Фитцум разработал первый, пусть и далекий от совершенства, проект подводной мины с электрическим взрывателем.
Еще не завершилась Отечественная война 1812 года, а выдающийся отечественный ученый П. Л. Шиллинг предложил применять для подрыва подводных мин гальванический элемент. Предложенное им новшество находилось на уровне большого научного открытия.
Различные вопросы морского минного дела волновали в России многих видных ученых. Ими занимались среди прочих академик B.C. Якоби, изобретатель подводной лодки и самодвижущейся мины (то есть торпеды) И. Ф. Александровский, изобретатель различных типов мин А. П. Давыдов. Последний в 1856 году изготовил новый образец ударной мины с механическим запальным устройством. Это был прообраз современной морской мины. Большое внимание минному оружию уделял адмирал А. А. Попов, который в этой отрасли военно-морского дела сделал немало ценных предложений.
В годы Крымской войны минное оружие нашло довольно широкое применение на Балтийском и Черноморском флотах. Достаточно привести такой пример: только для обороны Кронштадтской морской крепости от действий союзного флота Англии и Франции, имевшего в своем составе большое число пароходо-фрегатов, было выставлено свыше 450 одних только гальванических мин.
Постановка минных заграждений русскими моряками в ходе Крымской войны выглядела для неприятельского союзного флота Англии и Франции впечатляюще. Минные поля укрылись под водой у Кронштадта, Ревеля, Дюнамюнде (Усть-Двинска), Свеаборга, Керчи. А устья судоходных рек Дунай, Днепр и Днестр были надежно защищены подводными фугасами. Именно минные постановки стали самым серьезным препятствием для действий вражеского флота на Балтике против берегов России.
В 1854 и 1855 годах союзный англо-французский флот численностью около ста вымпелов вторгался в Финский залив и пытался атаковать со стороны моря крепости Кронштадт и Свеаборг. Надежной преградой для неприятеля стали выставленные у Кронштадтской морской крепости 1865 мин, а у Свеаборга — 994 мины. Они ставились со специально оборудованных пароходо-фрегатов, барж, паровых катеров и шлюпок.
Результат не заставил себя ждать. В июне 1855 года при ведении разведки вблизи Кронштадта на русских минах подорвалось четыре неприятельских корабля. После длительного бездействия неприятельскому флоту пришлось уйти из Балтики в свои базы с большим позором.
На Черном море благодаря оборонительным минным постановкам удалось уберечь портовые города Херсон и Николаев. Хотя союзники — англичане и французы — и захватили с помощью броненосных плавучих батарей соседний Кинбурн с его давно устаревшими крепостными укреплениями. Но от кинбурнской победы неприятелю прока оказалось мало.
Россия одной из первых стран стала самым серьезным образом готовить специалистов минного дела. В 1874 году в ее столице открывается Технико-Гальваническая школа. В ее стенах вместе с армейскими саперами обучались и флотские офицеры, по собственной воле изъявившие желание стать минерами.
В конце того же года в Кронштадте по инициативе адмирала А. А. Попова учреждаются Минные офицерские классы и Минная школа. В этой школе проходили профессиональное обучение флотские нижние чины — унтер-офицеры и матросы «минного дела». Первый выпуск школы составил 29 моряков-минеров. Макаров потом скажет о них:
— Это были действительно первопроходцы минной науки флотского дела. И что вне всякого сомнения — они видели будущее минной войны на море.
Минная война на море становится одной из ведущих отраслей теории и практики военно-морской науки. Становится все больше изобретателей в этой области. Так, офицер по морской части капитан- лейтенант Бурачек предложил устанавливать на парусно-гребных таранных баркасах специальные откидные шесты, к которым можно было прикреплять морские мины. Предложение проверили на практике: поставленные опыты «одиночного таранного боя» дали неплохие результаты. Они проходили в присутствии вице-адмирала Г. И. Бутакова, прозорливо видевшего в минном оружии и миноносных кораблях большое будущее.
Личность Григория Ивановича Бутакова в отечественной военной истории во многом созвучна личности флотоводца Макарова. Последний, надев адмиральские эполеты, не уставал напоминать подчиненным и флотскому начальству действительно пророческие слова:
— Помни войну!
Так же и вице-адмирал Бутаков постоянно повторял в обращении к военным морякам слова:
— Помни на войне про решающие полчаса.
Вне всякого сомнения, любознательный лейтенант Степан Макаров прекрасно знал предысторию отечественного минного дела. Заслугой его стало то, что он на основе известных ему достижений в минном деле сумел создать собственное, «макаровское минное оружие». Более того, «безумный» своей идеей флотский офицер опробовал минное оружие в войне на море с таким поразительным успехом, которого от него не ожидали даже сподвижники. И совсем никак неприятель.
...В кабинетах Морского министерства макаровский проект обсуждался долгих два месяца. Знали о нем и в Зимнем дворце, в императорском кругу. Дело сдвинулось только тогда, когда проект поддержал главный командир Черноморского флота и портов адмирал Николай Андреевич Аракс. Он поручался перед Адмиралтейством за проект недавно подчиненного ему офицера.
Аракса, «ухватившегося» за «безумную» идею балтийского лейтенанта, можно было понять. Адмирал отвечал за безопасность Черноморского побережья России: за Крым с Севастополем, портовые города Одессу и Николаев, Новороссийск и Керчь, за Керченский пролив в Азовское море.
А чем было защищать пределы государства против броненосной армады Турции в случае начала войны?
Аракс ставил вопрос перед армейским командованием о возведении береговых батарей для защиты черноморских портов, но ту затянувшуюся на несколько месяцев дискуссию по служебной переписке он проиграл:
— Армия просто не имеет такого числа тяжелых полевых орудий на требуемые вами береговые
