церемония. 27 января, в 4 часа дня, в слотичном Зимнем дворце состоялся «Высочайший выход к молебствию» по случаю объявления войны с Японией. Государь император Николай Александрович Романов был встречен собравшимися, среди которых было много военных людей, с «неописуемым восторгом». В стенах исторического дворца Российской империи долго гремело единодушное «ура!».
Так на заре XX столетия началась Русско-японская война 1904-1905 годов.
Известно, как на это отреагировал министр иностран-ныx дел России граф В. Н. Ламсдорф, разбуженный ночью с 26 на 27 января. Стоя в халате, глава российского внешнеполитического ведомства, прочитав телеграмму царского наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева о нападении японских миноносцев на русскую эскадру на внешнем рейде Порт-Артура, в сердцах бросил одну-единственную фразу, ставшую в истории крылатой:
— Доигрались-таки!..
Копию той же телеграммы рано утром получил и главный командир Кронштадта вице-адмирал Макаров. В отличие от российского министра иностранных дел Степан Осипович высказался перед подчиненными более сдержанно:
— Случилось то, что должно было случиться. Не поздно, а слишком рано.
Помолчав, Макаров добавил к сказанному:
— Теперь жизнью российского флота будет боевая работа. К чести нашего с вами Андреевского флага...
Когда кронштадтский главнокомандующий появился в крепостном штабе, то его работники удивились строгой серьезности не только в лице, но и в самой фигуре, походке адмирала. Первым его приказанием дежурному офицеру было:
— Принесите мне в кабинет карты порт-артурской крепости и морей Японского и Желтого.
Второй макаровский приказ звучал так:
— Прикажите объявить на кораблях, в крепостных ротах и рабочих командах о начале войны нашей державы с Японской империей. В церквях Кронштадта и на судах от служить подобающие молебствия. Сам я буду присутствовать на церемонии в городском храме...
Глава десятая. Начало войны с Японией
Макаров во все колокола бил тревогу, предостерегал уже не о неизбежности войны на Востоке, а о необходимости уберечь флотские силы от внезапного нападения японцев. А в кабинетах Морского министерства, в Зимнем дворце, в дипломатическом ведомстве продолжали рассуждать о том, что японцы «не посмеют первыми напасть на русский флот».
Молчал телеграф, связывавший столицу с далеким Порт-Артуром. Там тоже все дышало благодушием, шедшим прежде всего от царского наместника на Дальнем Востоке адмирала Е. И. Алексеева, внебрачного сына императора Александра II. Он тоже «не видел» последних приготовлений Токио к войне.
Преступным являлось и то, что японских приготовлений к войне «упорно не видели» и в Военном, и в Морском ведомствах России. Военный министр генерал от инфантерии Куропаткин продолжал считать, что реальной опасности для государства на Востоке нет и пока не предвидится,
Потом скажут, что автор «весьма секретного письма» как будто глядел в воду порт-артурской гавани. В ночь с 26 на 27 января 1904 года японские миноносцы внезапно и, по сути дела, беспрепятственно атаковали русскую тихо-океанскую эскадру, мирно стоявшую на незащищенном внешнем рейде Порт-Артура, не имея даже противоминных сетевых или боновых заграждений.
Ночному нападению на внешний рейд Порт-Артура предшествовал секретный приказ, который получил из Токио командующий Соединенным флотом вице-адмирал Хейхатиро Того. Полученный приказ не давал ему ни дня на размышления и на какие-либо приготовления. Войну на море против России приказывалось начать без промедлений в эту же ночь.
Того немедленно собрал на своем флагманском броненосцекомандиров кораблей и отдал им, в свою очередь, следующие распоряжения:
— Мною из столицы получен приказ начать войну. Я предлагаю вам теперь же со всем флотом направиться в Желтое море. Там мы атакуем суда неприятеля, стоящие в Порт-Артуре и Чемульпо.
Хейхатиро Того оглядел присутствовавших на военном совете своих помощников, командиров броненосных кораблей и отрядов легких минных сил. По выражению лиц флотоводец понял, что все готовы сразиться с противником и что война с Россией для них давно решенный вопрос. Командующий Соединенным флотом Страны восходящего солнца продолжил свою краткую речь:
— Начальнику четвертого боевого отряда контр-адмиралу Уриу со своим отрядом и девятому и четырнадцатому отрядам миноносцев предписываю без промедления идти в Чемульпо.
Контр-адмирал С. Уриу встал из-за стола и в знак признательности за оказанное в начинающейся войне высокое доверие отвесил поклон полновластному командующему флотом. Хейхатиро Того продолжил, обращаясь к Уриу:
— На всякий случай вы получаете усиление. По пути к вашему отряду присоединится крейсер «Асамо».
— Моя задача в Чемульпо?
— Атаковать в этом корейском порту неприятельские корабли. А также охранять высадку армейских войск в Чемульпо со стороны моря.
— По последним донесениям из Чемульпо, там находятся не только русские военные суда.
— Итальянцы, американцы и кто там еще есть в нашу войну с Россией вмешиваться не будут. Этому есть полная дипломатическая гарантия.
Контр-адмирал Уриу, не задавая больше вопросов, сел на свое место за столом. Командующий Соединенным флотом продолжил:
— Сам я, по воле священного микадо, с первым, вторым и третьим боевыми отрядами вместе с отрядами истребителей пойду прямо в Порт-Артур. Отряды миноносцев ночью атакуют русские суда, стоящие на внешнем рейде. Атаковать же броненосной эскадрой неприятеля я предполагаю на следующий день. Все, господа адмиралы и офицеры.
Собранные на флагманском корабле командиры японских морских сил встали. Вице-адмирал Хейхатиро Того напутственно сказал им:
— Русские в Порт-Артуре по своей европейской наивности не ожидают на них нападения. Это прекрасно. Это одно из слагаемых боевой удачи японского самурая. А мы все по происхождению из касты самураев...
В ночь на 27 февраля порт-артурская эскадра стояла скученной на внешнем рейде морской крепости по диспозиции не военного, а мирного времени. Уже одна такая беспечность была преступной. Экипажи в полном составе находились на кораблях, на которых были заряжены все орудия, кроме крупнокалиберных — башенных. Вахта каких-либо дополнительных указаний по случаю тревожного времени не получала. На судах эскадры, как обычно, горели штаговые и кормовые огни.
В ту ночь в морском дозоре находились два эсминца: «Расторопный» и «Бесстрашный». На первом из них (и, возможно, на втором) торпедные аппараты не были заряжены. Оба миноносца несли дозор с открытыми отличительными огнями.
Подходы к внешнему рейду со стороны моря освещались мощными прожекторами с эскадренного броненосца «Ретвизан» и крейсера «Паллада». К тому же каждое стоявшее на якоре судно несло отличительные огни. Так что различить место стоянки русской эскадры на внешнем рейде в темную ночь не составляло больших трудов.
Самой большой оплошностью русской стороны в ту ночь оказалось то, что дежурные крейсера эскадры — «Ас-кольд» и «Диана», вместо того чтобы быть в море, находились только в готовности на случай выхода по тревоге.
В своих воспоминаниях о деятельности 1-й Тихоокеанской эскадры и морских команд во время осады порт-артурской крепости капитан 1-го ранга М. Бубнов писал:
«Выходило так, что, с одной стороны, принимают меры предосторожности, с другой — нет. С судов
