Квантунская армия превращается в мощную группировку войск. Срок службы в ней всему призывному контингенту продлевается на один год. Подготовленные резервисты постоянно пополняют ее ряды. Суть оперативного плана Квантунской армии на 1937 финансовый год состояла в следующем:
К предстоящим боям против вооруженных сил СССР в Японии готовились заранее и обстоятельно. В 1933 году в Токио издается с предисловием тогдашнего военного министра Садао Араки секретная брошюра для пользования только офицерскому составу армии. Ее название говорило само за себя —
Японская императорская армия готовилась по новым уставам, принятым в 1929 году. В них был учтен опыт Первой мировой войны и последующих военных конфликтов. В армии была принята групповая тактика, хотя она все еще продолжала тяготеть к линейным порядкам и к густым построениям.
Шло быстрое насыщение армии современной боевой техникой и техническими средствами вооруженной борьбы. Применение авиации соответствовало высоте современных требований. Однако танки использовались только для непосредственной поддержки наступающей пехоты, но не для глубокого прорыва в глубь обороны противника. Шла проработка действий моторизованных и мотомеханизированных войск.
Императорская армия воспитывалась в наступательном духе. Оборона признавалась скорее злом, которого всемерно следовало избегать, — отсюда просматривалось некоторое пренебрежение армейского начальства к вопросам обороны и к ее фортификационному, инженерному обеспечению. Шанхайская операция японской армии, проведенная в марте 1932 года, хорошо высветила этот недостаток в армейской боевой подготовке.
Однако японское военное искусство выигрывало в другом: ведении встречного боя, умении совершать быстрые переходы, способности войск действовать в любых условиях местности, днем и ночью. Японского солдата-пехотинца учили совершать форсированные переходы по 50—60 километров в день. Большая ставка делалась на внезапность наступательных действий, умение отрываться от преследующего противника и навязывать ему свою инициативу в ходе боя.
Особой заботой военного министерства Японии были офицерские кадры, состоявшие почти исключительно из самурайского сословия. Старших и младших офицеров обязывали иметь хорошую полевую выучку, и поэтому японский офицер хорошо знал свое дело, то есть он был профессионалом.
Унтер-офицерский состав в своем большинстве состоял из сверхсрочнослужащих и был хорошо подготовлен. Каждого армейского унтер-офицера настойчиво готовили к тому, чтобы он был способен заменить в бою своего командира-офицера.
Подготовка солдат выглядела по меркам 30-х годов вполне удовлетворительной. Благодаря своей грамотности и допризывной подготовке, а также дисциплинированности и усердию японский солдат в течение своей двухлетней срочной службы основательно знакомился с военным делом. Командиры стремились воспитать у него высокую физическую выносливость и способность к напряженной боевой деятельности. В армии царил суровый режим, что также являлось важным воспитательным фактором.
В марте 1938 года в Японии принимается закон о всеобщей мобилизации, чтобы с началом будущей и скорой Второй мировой войны страна вступила в нее с полностью отмобилизованными вооруженными силами. В Маньчжурии как грибы растут военные казармы и городки, которые могли принять полтора миллиона солдат. Три четверти из них были построены вблизи советских границ.
Советская дальневосточная граница еще со времени окончания Гражданской войны оставалась «горячей». Если раньше через нее прорывались вооруженные отряды белоэмигрантов и «шалили» так называемые белокитайцы, то со времени захвата Маньчжурии японцами картина на границе стала меняться. Теперь ее нарушителями все чаще и чаще оказывались японские военнослужащие. Официально было зарегистрировано 231 нарушение государственной границы СССР, из них 35 крупных боевых столкновений всего за три года (1936—1938).
Особенно тревожная картина складывалась на советской государственной границе в Приморском крае. Здесь самыми «горячими» оказались участки Турий Рог и у озеpa Ханка, Посьетского пограничного отряда, Полтавского и Гродековского укрепленных районов, а также на реке Амур — близ городов Хабаровск и Благовещенск. 26 февраля японцы обстреляли советский пограничный наряд на острове № 211 на реке Аргунь. 27 мая японцы устроили на советской территории засаду и, захватив пограничника красноармейца Кривенко, увели его к маньчжурам. В начале июня пограничники Посьетского отряда задержали группу из 29 «японских диверсантов».
На участке Гродековского пограничного отряда неоднократно задерживались японские военнослужащие (часто — армейские офицеры), которые нередко были переодеты в китайскую одежду. Так, на заставе Сианхе наряд из двух красноармейцев — Сырчикова и Ферапонтова задержал целую группу японских солдат во главе с офицером и обезоружил их. Приведенные на заставу нарушители границы были посажены под арест в баню и после допроса отпущены на ту сторону. На допросе японский офицер заявил, что он обижен и оскорблен тем, что простой рядовой солдат посмел разоружить офицера императорской армии.
Японские военнослужащие многократно углублялись на советскую территорию целыми отрядами, откровенно провоцируя советских пограничников на огневую схватку. Были случаи захвата жителей приграничных селений. Японские офицеры не раз заявляли в ходе таких пограничных инцидентов: «Территория васа будет наса». В ходе боевых столкновений с нарушителями государственной границы пограничные заставы несли потери убитыми и ранеными.
29 января 1936 года одна из маньчжурских охранных рот, расположенная недалеко от границы, перебила своих офицеров-японцев, захватила оружие и снаряжение, сожгла казармы и перешла советскую границу с целью сдачи. Маньчжурские солдаты объясняли свои действия нежеланием служить у японцев, которые являются захватчиками китайской территории, на которой творят насилие над местным населением. Охранная рота, сложившая оружие, была интернирована и отправлена в тыл.
Майор А. Агеев из Гродековского пограничного отряда в одном из оперативных донесений сообщал, что
