жизни. «Но ведь это не любовь, — твердила она себе. — Отвыкать надо от него, отвыкать!». Больше десяти дней Женя выдержать не смог и на одиннадцатый потянулся вслед за ней после окончания лекций. На её вопрос «зачем» выдохнул:
— Не могу без тебя! Позволь, я просто буду рядом!
Всё покатилось по «наезженной колее». Они учились уже на третьем курсе. Марина повзрослела. Девичьи грёзы о прекрасном принце потеряли чёткие очертания и стали посещать её реже и реже. «Не везёт мне с принцем! Хотя… рядом такой хороший Женя! Он меня действительно любит! Так что одиночество мне не грозит», — думала девушка. Их отношения к этому времени стали намного теплее, и она уже не была равнодушна к его ласкам и поцелуям. Она понимала, как тяжело ему ограничиваться только ласками, чувствовала его страсть. Но… те времена были совсем другими. Общественная мораль не дремала, осуждая добрачные связи, контрацептивов не было и в помине, Марине же вовсе не хотелось забеременеть до свадьбы, чтобы потом все высчитывали количество недель и шушукались за её спиной. А предложения Женя ей не делал, потому что так и не дождался ответа на своё «люблю».
Пролетел ещё один учебный год.
После четвёртого курса всем студентам-мужчинам предстояла военные сборы где-то под Ульяновском. Женя уезжал на три месяца. Они с Мариной ходили по магазинам, закупая всё необходимое. Наконец наступил день отъезда. Вдали от всех они простились. Она осталась в сторонке, наблюдая, как Женю провожала его мама, с которой они были похожи, как две капли воды. Поезд тронулся и медленно набрал скорость.
С этого момента жизнь Марины потеряла для неё всякий смысл. Ей не хватало его ежеминутно. Она то и дело бегала к почтовому ящику в ожидании письма, но вестей от Жени не было.
«Неужели забыл обо мне?». Её тоска только возрастала. Видя её мытарства, подружка Марины, с которой они дружили с детства, предложила поехать на озеро Иссык-Куль.
— Это нас развлечёт, — сказала она. И ты немного успокоишься.
Но на Иссык-Куле стало ещё тяжелее, особенно по вечерам, когда на побережье плескались мягкие волны, а с танцплощадки слышалась до боли знакомая музыка, под которую они с Женей не так давно танцевали: «Там-татара-тара-там-татарам…». Марине казалось, что у неё душа переворачивается.
Вернувшись, она убедилась, что писем от Жени так и не было. Можно представить её состояние. Преданная подруга принялась «нечаянно» знакомить Марину со своими однокурсниками. Все они, выпускники мединститута, в котором училась приятельница, были отменными красавцами и просто интересными людьми. Но зачем они были нужны Марине?..
Она теперь отчётливо представляла, что такое любовь, ощущала её каждой своей клеточкой! Только бы поскорее он вернулся! Она скажет ему, что роднее его и ближе нет для неё никого на свете, что только он один дорог ей…
Марина извелась и похудела. Все её мысли были только о нём. Чем бы она ни занималась, он всё время стоял перед её глазами. А дел было предостаточно. То она собирала с деревьев поспевшую вишню и сливу, то сидела над тазом с ягодами, очищая их от косточек под варенье, то драила полы в доме, наводя уют и порядок, то проводила воду к себе в сад и занималась поливом деревьев и цветов, словом, что бы ни делала, всегда вспоминала его глаза, полные любви, его сильные, крупные и такие нежные руки.
Так в трудах и заботах проходил весь день, благо, в институте были каникулы. И только вечером мать отпускала дочь на прогулку с подружкой или они с Мариной отправлялась проведать родственников, живших сравнительно неподалёку.
Однажды, когда мать с дочерью сидели за чашкой чая, не собираясь никуда в этот вечер, Марина объявила, что очень любит Женю и, когда он приедет, они поженятся. Возражений не последовало, разве что было указано на то, что Женя человек не их круга.
— Мама, а наш папа, со своим батрацким происхождением, «нашего круга»? Он тебя, мама, всю жизнь обожал и любил, я знаю это, ты сама мне об этом рассказывала, да и сейчас вижу, как тебя боготворит. Да, ты вышла замуж за него не по любви, потому, что твоя мама, моя бабушка, так посоветовала, дескать, человек он очень добрый. И даже только одной его любви вам хватило на двоих в течение всей жизни.
— Мариша… всё не так просто, как тебе кажется. Мне, уверяю тебя, вовсе было нелегко с твоим отцом… тем более, что на момент, когда моя мама настоятельно посоветовала мне замужество, у меня был другой молодой человек, который мне очень нравился. Но ослушаться маму я не могла: она вырастила десять детей, я была последним ребёнком, через два года после моего рождения мой папа умер от разрыва сердца — и вся огромная семья легла на мамины плечи. Конечно, мы все жалели её, старались помогать ей в меру сил. Советуя мне выйти замуж за твоего отца, мама, как я поняла тогда, пыталась устроить мою жизнь, она уже тогда была немолода, потому и настаивала на его кандидатуре.
Выйдя замуж, я всю жизнь старалась быть хорошей женой. Я ведь тебе рассказывала, что мои родители были дворянского происхождения. Твой дедушка, мой отец, был коллежским асессором и главным редактором газеты, самой известной в то время в городе Верном (старое название Алма-Аты до революции. — Авт.), а бабушкин род уходил корнями в Польшу, в самые знаменитые дворянские слои. Революция 1917-го года заставила их под страхом смерти «забыть» о своем, отнюдь не рабоче- крестьянском происхождении. Трудные условия жизни заставили маму не гнушаться никаким трудом: она и огороды держала, которые сама со всей семьёй обрабатывала, и корову. Часть дома сдавала в наём так называемым нахлебникам — людям, кто жил и столовался у бабушки твоей. Одним из таких нахлебников и был твой будущий отец.
Мне тогда было восемнадцать лет, все говорили, что я красавица, к тому же, все мы, братья и сёстры, были воспитаны в труде, были приучены, что мальчишки, что девчонки, к любой работе. В то время за мной пытался ухаживать один парень из хорошей семьи, который мне очень нравился. Да не судьба, видно… Твой папа, в то время только что окончивший московский землеустроительный институт благодаря революции и советской власти, которая позволила ему, белорусскому батраку, получить высшее образование, был направлен в Алма-Ату на работу по специальности. Судьбе было угодно, чтобы он поселился в нашем доме. Он серьёзно влюбился в меня, но я не могла платить ему ответными чувствами, мне нравился другой. Твоей же бабушке простой парень Миша очень понравился своей покоряющей добротой и порядочностью, к тому же он уже крепко стоял на ногах, имел работу, и она стала настраивать меня на замужество. Что я могла возразить моей любимой бедной маме, старающейся передать меня в надёжные руки? Оставалось только безмолвно согласиться. Миша был счастлив, уверял меня, что его любви хватит нам на двоих. Так я вышла замуж, и всю жизнь была ему хорошей и верной женой, старалась, как могла, создавать ему все условия и для работы, и для научной деятельности. Со временем Миша защитил кандидатскую диссертацию, стал заместителем директора крупнейшего в Казахстане научно- исследовательского института, писал книги, научные статьи. У нас в доме, случалось, бывали в гостях первые руководители республики. Но как же меня иногда раздражали некоторые выходки твоего отца, его деревенские привычки! Мою жизнь, Марина, никак нельзя назвать лёгкой! А тебе я желаю только добра!
— Мамочка, дорогая, милая моя! Уже поздно рассуждать на эти темы! Я люблю, понимаешь? Я так долго ждала этой самой настоящей любви. Для меня нет и не может быть человека лучшего, чем Женя. Прости, мамочка, но тебе надо смириться с моим выбором, ведь жить с ним мне, а я уверена в правильности своего выбора. Правда, когда он вернётся из поездки, нам придётся подумать, на что мы будем жить, ведь мы только на пятом курсе…
— Нет, Мариша, тут и думать нечего, вы будете жить с нами. Мы с папой поможем, и не надо на этот счёт даже сомневаться!
Когда, наконец, настал этот долгожданный миг, и Женя, бросив вещи на пороге своего барака и, едва ополоснувшись и переодевшись, примчался к Маришке, её счастью не было предела. Они обнимались, не могли нацеловаться. Маринка прошептала ему заветное: «Как же я люблю тебя! Давай, наконец, поженимся! Сколько уже можно?»
