к выяснению возможности посылки епископов в Смоленск и Орел на предмет организации там церковной жизни»[431]. Но конечно никаких возможностей послать епископов из- за противодействия германских властей не было. А Смоленская епархия вошла в состав Белорусской Православной Церкви.
Из всех германских ведомств митр. Анастасий изредка переписывался только с РКМ, по-прежнему занимавшим относительно благожелательную позицию к русскому православию. Например, 24 ноября 1942 г. ландгерихтсрат В. Гаугг попросил главу карловацкой юрисдикции сообщить «по возможности точные сведения об отношении отдельных Православных Церквей к прессе». Эти сведения были посланы в Берлин 15 февраля 1943 г. Среди прочего указывалось, что с конца 1941 г. в Белграде возобновлен выпуск официального органа Синода «Церковная жизнь», а также частного журнала бывшего секретаря Синода Е. Махараблидзе «Церковное обозрение». А 7 августа 1943 г. митр. Анастасий написал в Берлин митр. Серафиму в связи с проведением Ватиканской радиостанцией пропагандистских передач на русском языке: «… я просил бы Вас обратить внимание германских властей на опасность такой пропаганды, как попытки внедрения католичества среди русского народа, и необходимость нечто ей противопоставить. Я полагал бы, что противопоставить надо миссионерские передачи по немецкому радио». Митр. Серафим 22 августа передал это письмо в РКМ, но никакой реакции не последовало[432] .
РКМ сыграло заметную роль и в разрешении проведения в сентябре 1943 г. единственного за годы войны архиерейского совещания РПЦЗ. В связи со смертью архиеп. Феофана численный состав Синода сократился до 2 человек — митрополитов Анастасия и Серафима, возникла острая необходимость их встречи и обсуждения персональных вопросов с целью пополнения Синода. Ценой больших усилий РКМ удалось убедить ведомство шефа полиции безопасности и СД в необходимости такой встречи, и 23 июля 1943 г. последнее отправило соответствующее письмо в МИД, указав, что теперь «отстаиваемая нами прежде позиция о нежелательности поездки митрополита Анастасия для обсуждения церковных вопросов на территорию Рейха отпадает». МИД ответил 11 августа, как и раньше, категорическим отказом разрешить поездку митр. Анастасия. Затем последовало еще два убеждающих письма из ведомства шефа полиции безопасности и СД, от 8 и 17 сентября 1943 г. Но, вероятно, МИД не изменил бы своей позиции, если бы не произошли поразившие нацистское руководство события в СССР — прием 4 сентября Сталиным руководства Московской Патриархии и выборы 8 сентября Архиерейским Собором в Москве патриархом митрополита Сергия (Страгородского). Под их впечатлением референт Колреп отправил 23 сентября телеграмму в Белград Бенцлеру о том, что запланированные в Вене переговоры митрополитов Анастасия и Серафима в связи с избранием… Сергия имеют известное политическое значение и сам Колреп теперь намерен с поездкой главы РПЦЗ согласиться, «тем более, что этим нам предоставляется единственная в своем роде возможность для получения влияния на Белградский Синод»[433].
В положительном ответе ведомству шефа полиции безопасности и СД от 9 октября Колреп подчеркнул, что для германской зарубежной пропаганды решение Архиерейского Синода о событиях в Москве имеет «огромное значение». Уже в сентябре МИД развернул широкую международную кампанию против признания выборов патриарха Сергия. В начале октября выяснилось, что согласие с выборами выразили Константинопольский патриарх Вениамин II, Александрийский патриарх и проживавший в Лондоне в эмиграции Греческий архиепископ. Против же высказались лишь некоторые православные архиереи на занятых восточных территориях, в Париже, Варшаве и Загребе. 7–9 октября МИД получил телеграммы от своих представителей в Болгарии, Греции, Сербии о том, что организовать осуждение избрания патриарха Сергия местными Православными Церквами пока не удается. Поэтому резолюции Архиерейского Синода и предавалось такое значение. Во внутренней переписке МИД от 2 октября говорилось: «Акция служит цели противостоять… воздействию поездки архиепископа Йорского в Москву, затруднить установление контактов Православной Церкви в Советском Союзе с заграницей и вообще разжечь сопротивление церковной политике Сталина»[434].
Исходя из тех представлений, которые были высказаны Собором русских зарубежных епископов задолго до войны, митр. Анастасий по своей собственной инициативе, без всякого германского давления, еще 14 сентября сделал заявление о непризнании выборов Московского патриарха. Подобное решение он хотел вынести и на заседании Синода. Не все в заявлении главы карловчан устраивало германские ведомства, в частности цитирование обращения Сталина к русскому народу, но в целом оно оказалось воспринято МИД как неожиданное приобретение. В связи с этим было позволено провести в Вене не встречу двух митрополитов, а целую архиерейскую конференцию. В докладной записке культурно-политического отдела МИД от 27 октября 1943 г. о причине разрешения Венской конференции говорилось: «Решающим для этого решения было то, что глава Белградского Синода митрополит Анастасий имел намерение на заседании Синода вынести резолюцию против признания митрополита Сергия патриархом. Такая резолюция могла дать в руки службе германской зарубежной информации ценный пропагандистский материал»[435].
Конференция, получившая официальное название «Архиерейское совещание иерархов Православной Русской Церкви за границей», состоялась в Вене 21–26 октября 1943 г. В ней участвовало 14 человек — митрополиты Анастасий, Серафим (Ляде), Серафим (Лукьянов), епископы Пражский (Сергий), Потсдамский (Филипп), Венский (Василий), настоятель братства преп. Иова архим. Серафим, 4 священника из Германии и Бельгии, секретарь совещания Г. Граббе, а также два представителя Белоруссии — архиепископ Гродненский и Белостокский Венедикт и архим. Григорий (Боришкевич). Присутствие двух последних стало единственным за годы войны случаем допущения встречи иерархов РПЦЗ и занятых восточных территорий. 24 октября в Вене была даже совершена по предложению Белорусского Синода хиротония архим. Григория во епископа Гомельского и Мозырского. Иерархи РПЦЗ считали это очень важным — как факт определенного проникновения в оккупированные области.
Совещание выслушало несколько докладов о церковной ситуации в различных странах и приняло три основных документа, вскоре опубликованных: «Резолюцию по вопросу об избрании Патриарха Всероссийского в Москве» — о неканоничности этих выборов и невозможности их признания, «Воззвание ко всем верующим Православной Русской Церкви на Родине и в рассеянии сущим» — о необходимости борьбы с коммунизмом и «Резолюцию по вопросу о том, чем Церковь может содействовать борьбе с большевистским безбожием». Первый документ готовила комиссия под председательством митрополита Серафима (Лукьянова), а второй — комиссия во главе с митрополитом Анастасием [436]. Принятие именно этих двух документов соответствовало планам германских ведомств, которые пытались косвенным образом воздействовать на участников совещания.
Связанный с этим инцидент произошел в первый же день — 21 октября. На совещание пришли два офицера СД, ранее сопровождавших митрополита Анастасия в поездке из Белграда в Вену. Г. Граббе позднее вспоминал: «Я подхожу к ним и говорю: знаете, у нас сейчас заседание. „Да, да“, — говорят, и не уходят. Я говорю им, что заседание закрытое и их присутствие на нем невозможно. Они стали спорить. Я, наконец, сказал им: „Как хотите. Хотите сидеть здесь — сидите, но у нас собрания не будет“. Тогда они с возмущением ушли»[437]. В дальнейшем свое воздействие нацистские ведомства старались проводить через некоторых более связанных с ними архиереев, среди которых открыто прогерманской позицией выделялся митрополит Парижский Серафим.
В телеграмме Колрепа из Вены в МИД от 24 октября 1943 г. говорилось, что текст проекта резолюции по вопросу избрания патриарха был обсужден представителями полиции безопасности, Министерства занятых восточных территорий и МИД, которые внесли в него ряд изменений. Связанные с германскими ведомствами архиереи должны были представить на совещании эти изменения в качестве своих предложений и добиваться их принятия. Существовали серьезные опасения, что митр. Анастасий, не подозревавший о германской интриге, не подпишет планируемые документы. В своей телеграмме Колреп отмечал, что тогда вся акция теряет смысл, и подчеркивал: «Анастасия до настоящего времени умышленно не информировали о том, какое политическое значение придается германской стороной его резолюции»[438].
Текст предложенных нацистами изменений в архиве найти не удалось, поэтому сложно сказать, насколько они были учтены в итоговой резолюции. Но в целом можно констатировать, что совещание не находилось полностью под германским контролем. Вместо желаемого МИД призыва ко всем православным христианам мира было принято воззвание к русским верующим, совещание не послало никаких приветствий
