вопрос!'
– Чего это ты посреди ночи качаться надумала? - спросил Егор, недовольный её равнодушием.
– Так ведь спать мне не дают.
– Ты обещала меня кое-чему научить.
– Мне показалось, ты расхотел.
– Ничего я не расхотел!
Целоваться в спальне не стоило.
– А не могли бы мы пойти погулять?
– Так ночь же на дворе, - подивился он.
– Так ночью женихи с невестами и гуляют! - передразнила она и пошла к двери, уверенная, что он последует за нею.
При их появлении в коридоре заметались какие-то белые бесплотные тени. Катя от неожиданности отступила назад, ударившись о широкую грудь Егора. Скрывая испуг, она ворчливо сказала.
– Давай, зажигай свой нательный светильник! А то у вас в избе, похоже, слет привидений.
– Это двенадцать монахинь, - пояснил Егор, сооружая небольшой факел; отчего-то светиться самому парню расхотелось. - Дементия придумка. Страхолюдин он делать не любит, решил числом взять - братья тягались, кто из них лучший колдун.
Они вышли во двор. Звезды висели низко, крупные, как яблоки, и даже в отсутствии луны давали достаточно света, чтобы молодые люди могли видеть друг друга.
Егор отбросил в сторону факел и он погас, почему-то зашипев, как если бы его бросили в бочку с водой. Катя подошла к юноше, обняла его за шею и притянула к себе.
– Высоковат ты, Егорка!
– Так и ты не маленькая.
Она коснулась губами его губ, сухих и горячих, и поцеловала взасос. Егор было ответил, но тут же резко отстранился.
– Тебе не понравилось? - удивилась она.
– Меня это... дрожь бьет, - пробормотал он, - не лихоманка ли напала!
– Нет, это не лихорадка, - прыснула девушка, - от поцелуя так бывает. Будешь ещё целоваться или в избу пойдем?
– Давай, ещё целуй! - прерывисто выдохнул он. - Не думал, не гадал, что целоваться - посильнее колдовства пробирает!
– Поцелуй и есть колдовство чувств, доступное любому человеку. Только здесь ещё одно умение требуется - себя в руках держать.
Она нарочно так сказала, потому что и сама увлеклась поцелуем, и её он не оставил равнодушной. Целуя его во второй раз Катя все крепче прижималась к Егору, пока наконец не услышала:
– Нет, первой ночи подождать надо. Чтобы все, как у людей.
И не знала, плакать ей или смеяться.
– Коварная это штука! Вроде как испытание проходишь: выдержишь, не выдержишь.., - продолжал удивляться Егор и, заметив, что она пошла к избе, разочарованно спросил. - Ты спать захотела?
– Я хочу предложить тебе одну невинную шутку: давай серые рубахи у твоих братьев заберем, а взамен дадим им новые, праздничные.
– Ох, и разозлятся они!
– Зато поймут, что Знание не зависит от того, кто во что одет... Ты в темноте видишь?
– Как кот!
– Я тоже. Будем делать свое черное дело в темноте. Вот только браться твои со сна не начнут в нас молнии метать?
– Не начнут. Я на них дурману напущу. Теперь ты меня другому учить станешь - озорничать? - шепнул он. - Это мне тоже по нраву. Чую, с такой женой не соскучишься!
Даже в темноте было видно, как глаза Егора сияют от предвкушания удовольствия.
Все шестеро братьев так и спали: в одежде. Катя боялась лишь, что проснется Аксинья, но она не подозревала о коварстве молодых, потому и не приняла никаких мер предосторожности. Как и Степанида, которая не почувствовала, как с помощью магии наряд её мужа превращается совсем в другой. Всякий раз Егор заставлял Катерину отворачиваться, боясь, как бы она не увидела больше положенного...
Наконец они вышли в коридор из комнаты Семки и подошли к Катиной комнате. Она потянулась к Егору, чтобы поцеловать его перед сном, и он её так крепко обнял, что молодые люди не сразу и вспомнили о времени.
– Научился я целоваться? - лукаво спросил Егор.
– Научился, - со вздохом подтвердила Катя, понимая теперь, почему Аксинья осталась в этой глуши навсегда.
Утром Катя проснулась от страшного вопля.
– А-а-а!
Вначале закричал один мужчина, потом другой, потом вопли слились в многоголосый хор.
– А-а-а!
Катерина быстро оделась и выскочила из комнаты. В широком длинном коридоре - ей показалось, что от страха стены подались в разные стороны стояли и вопили братья-колдуны. Вряд ли они осознавали, насколько смешон и нелеп их вид: в длинных разноцветных рубахах и без штанов.
– Это Егор! - раздавались голоса. - Это он, паршивец! Знания нас лишил, а сам сбег!
– Кто сбег? - из дальней двери вышел заспанный Егор. - Что с вами, братья? Орете, точно быки на бойне.
– Кто-то украл нашу одежку!
– Кто-то лишил нас Знания!
– Знания? А вы к нему обращались? - спокойно спросил Егор, но, заметив, как Дементий пытается изобразить знак Грома, закричал. - Эй, только не в избе! Давно ли крышу перекрывали! А с дурных глаз и стены могут рухнуть.
Братья, шумя и толкаясь, поспешили во двор и вскоре женщины, собравшиеся в горнице, а с ними и Егор, услышали, как во дворе грохочет гром и сверкает молния.
– Ты, что ли, Егорка, одежду у братьев подменил? - непривычно мягко спросила Степанида.
– Ну, я, - настороженно признался он.
– Спасибо тебе, а то я уже эту серую тряпку видеть не могла.
– И я тоже, - поддакнула Аксинья. - Теперь бы их ещё и отмыть.
– Чего уж проще! - усмехнулся Егор, встряхнул рукой и снаружи начался такой сильный ливень, что братья в момент промокли.
Они ввалились в избу мокрые, отряхиваясь, точно собаки.
– Вестимо, Егорка, - продолжали они говорить между собой.
– Сам бы он не додумался, видать, у него новый подсказчик появился.
– Так он и отблагодарил того подсказчика. Видали, губы у обоих распухли, точно вареники.
