похожее на большую ресторацию, и исчез, бросив на ходу:
— Всего одну минутку!
Ольшевский и в самом деле отсутствовал недолго, так что она не успела даже как следует оглядеться, и вернулся с двумя вазочками мороженого.
— Итак, что бы вы, любезная графиня, хотели узнать от своего гида?
— Но я ничего у вас узнать не хотела! — возмутилась Лиза. — Вы сами решили, что мне будет интересно…
— Всякому умному человеку — а вас я отношу именно к этому типу — интересно знать, куда он попал, если общество перед ним незнакомое, — проговорил Януш.
— Но я еще не успела ничего толком разглядеть! — запротестовала Лиза.
— Однако первое впечатление уже составили.
Смелее. — Он говорил точно опытный педагог с ученицей, только переступившей порог класса. — Что такое? Неужели закончился очередной танец? Этот настырный Янкович опять явился! Не дадут нам с вами поговорить.
Лиза проследила направление взгляда Януша и увидела приближающегося к ним Теодора.
— Ольшевский, — возмущенно заговорил он, — что ты себе позволяешь? Увел Елизавету Николаевну, лишил нас ее общества. Князь Поплавский недоумевает, куда подевалась его супруга…
Лизе захотелось рассмеяться. Она почему-то была уверена, что все ссылки на беспокойство Станислава не что иное, как беспокойство самого Янковича, за что она ему должна быть благодарна.
— Вот как? — изобразил интерес Януш. — А мне показалось, что всего минуту назад князю было вовсе не до этого. Я даже надеялся, что он оценит мою сообразительность, благодаря которой он смог решить — я думаю, решил — очень щекотливый вопрос.
Лиза переводила взгляд с одного мужчины на другого и не могла понять, что за двойное дно у их разговора… Не связано ли оно с той самой разгневанной женщиной, которая что-то выговаривала Станиславу? Не поймешь, то ли они спасают Станислава от двойственности положения, то ли ограждают ее от неприятностей…
— Вы правы, господа, — Лиза поднялась, — мне и в самом деле пора вернуться к мужу Теодор предложил ей руку, на которую Лиза оперлась.
— Тьерри, — явно кого-то копируя, проговорил Ольшевский, — ты, как всегда, торопишься. Княгиня едва успела прикоснуться к мороженому. И потом, полонез, который пани Поплавская мне обещала, еще даже не закончился.
— Будем считать, что танец остался за вами, — предложила Лиза и пошла из буфета.
Янкович подвел ее к Станиславу, который стоял один и с видом коршуна, высматривающего добычу, обводил глазами зал. Увидел жену и удовлетворенно расслабился, но лицо его так и осталось мрачным.
— Елизавета Николаевна всего лишь лакомилась мороженым в буфете, — сообщил Теодор, подводя к другу Лизу. — У тебя что-то случилось?
— Братья Шиманские осмелились мне угрожать. — Станислав сдвинул брови и усмехнулся так, что между губ почти по-волчьи мелькнула полоска зубов; отчего-то Лиза подумала, что неизвестные ей братья поступили опрометчиво, бросая вызов Поплавскому.
— Я видела подле тебя женщину, чем-то не просто недовольную, а разгневанную. Кто она? — Лиза сделала вид, что вопрос ее как бы случаен, на самом деле она чувствовала, что коснулась чего-то такого, о чем Станислав предпочел бы не рассказывать. Впрочем, и отступать тоже было не в его правилах, и раз уж она спросила…
— Ева Шиманская, — ответил ее муж.
Теодор, не успевший отойти, удивленно крякнул.
— Все равно рано или поздно Лиза узнает. Люди у нас так добры… — процедил сквозь зубы Станислав, — но что сделано, то сделано.
— И что эта Ева от тебя хотела?
Внутренний голос пытался удержать ее от расспросов. Зачем ей это нужно? Прошлая жизнь Станислава — надо ли ее касаться? Муж прав, изменить уже ничего нельзя, даже если Ева прежде имела на него какие-то виды.
Лиза поймала себя на этих мыслях и удивилась: оказывается, она собственница, да еще и ревнивая.
Думать о том, что Станислав любил кого-то до нее, было не очень приятно, и вообще получалось, что она постоянно противоречит самой себе и не знает, что ей надо. Раз женщина от него чего-то требовала, значит, ей что-то обещали, и что тут странного, если и раньше Станислав общался с женщинами…
— Хотела, чтобы я оставил тебя и вернулся к ней. — После паузы, когда Лиза успела столько всего передумать, она наконец услышала ответ.
— Но разве такое возможно? То есть, я хочу сказать, она требовала, чтобы ты подал на развод? Обратился к папе римскому?
— Меня не интересуют ее требования! Прости, что тебе пришлось пережить несколько неприятных минут. Но поверь, если бы я нынче уклонился от объяснений с этим семейством, всю оставшуюся жизнь мне пришлось бы прятаться и бояться, что на очередном приеме кто-то из них опять подойдет ко мне… Думаю, такого больше не повторится!
— Может, нам стоит уехать домой? — робко предложила Лиза.
— Что? — воскликнул Станислав так громко, что стоящие рядом гости с любопытством на него обернулись. — Чтобы Шиманские считали, будто я испугался?
— Вряд ли они так подумают, — попыталась уговорить его она. — Мы приехали, побыли на вечере столько, сколько требует этикет, а потом… Разве не могла я почувствовать… некоторое недомогание.
— Думаешь, это неуклюжее объяснение кого-то удовлетворит?..
Станислав не успел договорить, как к ним подошли какие-то его знакомые с распахнутыми объятиями, и Лиза вынуждена была замолчать.
— Стас, дружище, что мы слышим? И почему-то от других! Подумать только, придется ставить Гжегожу бутылку шотландского виски — мы спорили, что ты никогда не женишься!
Двое молодых людей в мундирах так неудачно толкнули Станислава с двух сторон, что он пошатнулся. Как ни была, по уверению врача, легка его рана, но от таких мощных тычков зашатался бы и здоровый человек. Друзья одобрительно оглядели Лизу и замерли в ожидании, что их ей представят.
— Хороша! Хороша! — на разные лады повторяли они, целуя ей руку.
— Ты же разрешаешь своей жене танцевать с твоими друзьями? — пошутил один из них по имени Михал.
А другой — Юрек — тут же ее и пригласил на танец. Лиза обернулась к Станиславу, он чуть заметно кивнул, и она с легким сердцем пошла танцевать.
По сравнению с характером Станислава характер Лизы был куда легче и отходчивей, и от постоянного противостояния мужу она попросту уставала.
Если бы он так не мучил ее, Лиза давно бы сказала:
«Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь. Любое твое желание для меня закон».
Но он, кажется, получал удовольствие, лишь унижая ее и всякий раз поступая против ее желания.
Смешно сказать, одного его кивка хватило для того, чтобы поднять ее настроение. В который раз она подумала, отчего Станислав не хочет быть счастливым?
В то, что он, по собственному признанию, был убийцей матери, ей не верилось.
Потанцевав танец с Юреком, она перешла к Михалу, потом ее перехватил Ольшевский, затем ее пригласил Теодор. Но все время она помнила, что Станислав нездоров, и каждый раз обращала к нему внимательный взгляд, отмечая для себя, что ему становится все хуже.
Наконец она не выдержала и сказала:
— Все, я прошу передышки! Мне хочется немного посидеть возле мужа.
Насчет раны Станислава, кроме Янковича, никто не знал, и Лиза чувствовала себя не вправе даже заикнуться своим партнерам о нездоровье мужа…
— Станислав, — она села рядом, — я тебя прошу, давай уедем отсюда.
— Тебе хочется в кроватку? — неприятно улыбнулся он. — Ты соскучилась по моим нежным ласкам?
