(без значения и влияния); есть частность моей биографии» («Уед.», стр. 276).
Отсюда (из литературности) – «не хочу», отсутствие воли к действию Розанова. Величины стали художественным материалом, добро и зло стали числителем и знаменателем дроби, и измерение этой дроби нулевое.
На «не хочу» Розанова я хочу привести несколько примеров из его текста.
«Никакого интереса к реализации себя, отсутствие всякой внешней энергии, «воли к бытию». Я – самый нереализующий человек» («Уед.», стр. 224).
«Хочу ли я играть роль?
Ни – малейшего (жел.)» («Оп. лист.», стр. 507).
«Хочу ли я, чтобы очень распространилось мое учение?
Нет.
Вышло бы большое волнение, а я так люблю покой… и закат вечера, и тихий вечерний звон» («Уед.», стр. 171).
«Я мог бы наполнить багровыми клубами дыма мир… Но не хочу. [
И сгорело бы все… Но не хочу.
Пусть моя могилка будет тиха и «в сторонке».
« – Ну, а девчонок не хочешь? [на том свете. –
– Нет.
– Отчего же?
– Вот прославили меня: я и «там» если этим делом и баловался, то, в сущности, для «опытов». Т. е. наблюдал и изучал. А чтобы «для своего удовольствия» – то почти что и не было.
– Ну и вывод?
– Не по департаменту разговор. Перемените тему» («Уед.», стр. 288, 16 дек. 1911).
Единственно несомненное во всем этом, единственное, чего хочется, – это «записать!».
«Всякое движение души у меня сопровождается
Все эти «не хочу» написаны в книге особенной – книге, уравнивающей себя Священному писанию. Обращаю внимание, что алфавитный перечень к «Уединенному», «Опавшим листьям» (обоим коробам) составлен по образу «Симфонии», сборника текстов Нового и Ветхого завета, расположенных в алфавитном порядке:
«АВРААМА призвал Бог, а я сам призвал Бога. Уед., 129.
А ВСЕ-ТАКИ мелочной лавочки из души не вытрешь. Оп. л., 401.
А ВСЕ ТАКИ тоскуешь по известности. Оп. л., 82.
АВТОНОМИЯ университета. Короб 2, 403» и т. д.
Я постарался показать, что «три книги» Розанова произведение литературное. Указал также на характер одной из тем, преобладающей в книге, – это тема обыденщины, гимн частной жизни. Тема эта не дана в своем чистом виде, а использована для создания контрастов.
Великий Розанов, охваченный огнем, как пылающая головня, пишущий Священное писание, – любит папиросу после купанья и пишет главу на тему «1 рубль 50 коп.». Здесь мы входим в сферу сложного литературного приема.
пишет Анна Ахматова.
В приведенном отрывке важно противоречие между словами «весело» и «грустно» и между «нарядно» и «обнаженной» (не нарядно одетая, а нарядно обнаженная).
У Маяковского есть целые произведения, построенные на этом приеме, как, например, «Четыре тяжелые, как удар…»{92}. Привожу отрывки:
Или:
Такой прием носит название оксюморон. Ему можно придавать распространенное толкование.
Название одной из повестей Ф. Достоевского «Честный вор» – есть несомненный оксюморон, но и с о д е р ж а н и е этой повести есть такой же оксюморон, р а з в е р н у т ы й в с ю ж е т.
Таким образом мы приходим к понятию оксюморона в сюжете. Аристотель говорит (цитирую его не как Священное писание) :
«Но когда эти страдания возникают среди друзей, например, если брат убивает брата, или сын – отца, или мать – сына, или сын – мать, или же намеревается убить, или делает что-нибудь другое в этом роде, вот (сюжет, которого) следует искать поэту»{93} .
Здесь оксюморичность основана на п р о т и в о п о с т а в л е н н о с т и р о д с т в а и в р а ж д ы.
На оксюмороне основаны очень многие сюжеты, например, портной убивает великана, Давид – Голиафа, лягушки – слона и т. д. Сюжет здесь играет роль оправдания – мотивировки, и в то же время – развития оксюморона. Оксюмороном является и «оправдание жизни» у Достоевского – пророчество Мармеладова о пьяницах на Страшном суде.
Творчество и мировые слова, сказанные Розановым на фоне «1 р. 50 коп.», и рассуждение о том, как закрывать вьюшки, – являются одним из прекраснейших примеров оксюморона.
Эффект увеличивается еще другим приемом. Контрасты здесь основаны не только на смене тем, но и на н е с о о т в е т с т в и и м е ж д у м ы с л ь ю и л и п е р е ж и в а н и е м и и х о б с т а н о в к о й.
Могут быть два основных случая литературного пейзажа: пейзаж, совпадающий с основным действием, и пейзаж, контрастирующий с ним.
Примеров совпадающих пейзажей можно найти много у романтиков. Как хороший пример пейзажа противопоставленного можно привести описание природы в «Валерике» Лермонтова или описание неба над Аустерлицем у Толстого. Гоголевский пейзаж (в поздних вещах) представляет несколько иное явление: сад Плюшкина не противопоставлен непосредственно Плюшкину, но входит как составная часть в лирическую – высокую сторону произведения, и вся эта лирическая струя в целом противопоставлена «сатирической». Кроме того, гоголевские пейзажи «ф о н е т и ч е с к и е», то есть они – мотивировка фонетических построений.
«Пейзаж» Розанова – второго типа. То есть это пейзаж п р о т и в о п о с т а в л е н н ы й. Я говорю про те сноски внизу отрывков, в которых сказано, где они написаны.
Некоторые отрывки написаны в ватерклозете, мысли о проституции пришли ему, когда он шел за гробом Суворина, статья о Гоголе обдумана в саду, когда болел живот. Многие отрывки «написаны» «на извозчике» или приписаны Розановым к этому времени.
Вот что пишет об этом сам Розанов:
«Место и обстановка «пришедшей мысли» везде указаны (абсолютно точно) ради опровержения фундаментальной идеи-сенсуализма:
Откуда же?
От Бога и рождения.
