разговор, и кончает, как мы сказали бы теперь, «затемнением», обрывая этот разговор цифрой, обозначающей новую главу.
Пушкин хорошо знал Стерна, но его конвенция времени – пушкинская для выбора материала, а не стерновская. Стерна он цитирует всегда открыто.
Время «Евгения Онегина» исчислено по календарю, как говорит сам Пушкин. Но изменение характеров героев совершается вне времени.
Время пунктизируется сменой глав и строф, сменой времен года, замечаниями автора.
Автор входит сам как наблюдатель, как оценщик событий, обстановки и времени, оценщик значимости действий и переживаний.
Это авторское время становится способом подвигать события и не только заполнять пропуски, но и осмысливать их.
Метод введения «личного героя» в историю в «Капитанской дочке» условен.
Пушкин хотел связать восстание Пугачева с дворцовым переворотом, который сделал Екатерину императрицей, а Петра III покойником. Старик Гринев остался верным Петру III и попал в деревню, в ссылку, как предки Пушкина.
Пушкин пишет от лица Гринева: «Отец мой Андрей Петрович Гринев в молодости своей служил при графе Минихе и вышел в отставку премьер-майором в 17 ...году». Андрей Петрович с тех пор жил в Симбирской деревне, где женился на дочери бедного тамошнего дворянина.
Упоминание имени Миниха точно дает недописанную дату – 1762 год. Значит, он, так же как предки Пушкина, «верен оставался падению третьего Петра». Значит; Андрей Гринев женился не раньше 62-го года, сын его мог родиться в 63-м.
Действие повести Пушкин относит к 1773 году. Следовательно, Гриневу во время пугачевщины должно быть 10 лет. По повести ему 17 лет.
Это я заметил, читая повесть. Заметил и то, что Пушкин говорит о нескольких детях, из которых в живых остался один, расценив это как пушкинское решение пойти на условность для того, чтобы снять проверку возраста героя. Книга моя «Заметки о прозе Пушкина» вышла в 1937 году. В 1939 году выпущено было фототипическое издание «Рукописи Пушкина. 1833–1835» (комментарии под редакцией С. Бонди). На полях рукописи сохранились цифровые выкладки, определяющие год рождения Шванвича – будущего Гринева. Он должен был бы родиться в 1755 году для того, чтобы в 1773 году ему было 18 лет; так не выходило.
Пушкин пошел на эту условность, которую не замечали сто лет и замечать не должны были, так как композиционное время отличается от времени бытового тем, что оно протекает не по исторической хронологии. Убыстряя и замедляя действие, переставляя куски, развертывая их или сжимая в пересказе, автор показывает события вне бытового времени.
Другое значение имеет временная перестановка: она изменяет для нас восприятие причины действия, заставляя догадываться о причинах действий в как бы неожиданно возникающих кусках.
Так делает Пушкин в рассказах «Выстрел», «Метель».
Так затрудняет анализ Печорина Лермонтов, переставляя моменты его биографии; он как бы не допускает нас к герою, тормозит рассказ географическими описаниями.
Действие одной повести – «Максим Максимыч» – происходит на Военно-Грузинской дороге. Герои едут по тому пути, который уже осветил Пушкин в «Путешествии в Арзрум». Но едут Пушкину навстречу, изменяя порядок смены кусков.
Поле авторскому анализу очищено. Лермонтовские описания по географическим местам и ландшафту совпадают с пушкинскими, а стилистически рознятся. Мы видим и литературную традицию Лермонтова и те изменения, которые им внесены в эту традицию.
История Бэлы рассказана Максимом Максимычем. Мотивировка рассказа традиционна: разговор в дороге.
В дорожной истории мы знакомимся с Печориным, сосланным за какой-то проступок в глухую крепость.
После «Бэлы» идет «Максим Максимыч». Это вторая дорожная встреча. Здесь показан Печорин уже не в рассказе Максима Максимыча, а в восприятии повествователя. Встреча холодна. Оказывается, Максим Максимыч возит с собой дневники Печорина. Преданный друг Печорина теперь обижен на него.
Он передает дневники своему случайному спутнику, офицеру-изгнаннику из Петербурга, который кажется как бы тенью Печорина.
История повествователя, едущего неведомо откуда, неведомо куда, в какой-то мере повторяет историю Печорина.
Чтение оставленных, найденных или переданных дневников в «таверне» – вековая традиция.
То, что героем рассказа при первой встрече на осетинском постоялом дворе, участником встречи с первым рассказчиком (Максимом Максимычем) и автором случайно переданных дневников является один и тот же, но
Время романа переставлено. Мы не знаем и должны только догадываться о последовательности стадий бытия героя.
Время становится мотивировкой тайны психологии героя.
Чтение дневников дается как бы в случайной последовательности. Первой дается «Тамань».
«Тамань» может быть противопоставлена, как это указывал Б. М. Эйхенбаум, «Бэле».
Мы видим как бы первое столкновение Печорина с женщиной, с женщиной случайной, не его общества, встреча закономерно враждебна.
Но мы уже знаем наивный рассказ о встрече «разочарованного» человека с «дикаркой»; ее первая любовь теперь заново воспринимается как понимание полувлюбленного, но даже не замеченного женщиной Максима Максимыча.
Судьба Бэлы неизбежна.
В «Тамани» Печорин невнимательно ищет любовного приключения.
Ищет хотя бы случайного места в мире. И оказывается в таком положении, что женщина считает его за шпиона, врага. И он только случайно спасается.
В предисловии к «Журналу» сказано:
«Недавно я узнал, что Печорин, возвращаясь из Персии, умер. Это известие меня очень обрадовало, оно давало мне право печатать эти записки, и я воспользовался случаем поставить свое имя над чужим произведением».
Вся эта фраза иронична. Подчеркнуто радуется человек смерти другого, который ему при встрече понравился. Говорится о самозваном использовании чужого текста. Происходит и иронический отказ от авторства и его утверждение.
Напомним: в «Журнале Печорина» новеллы идут так: «Тамань», – новелла начата как путевой очерк с характеристикой героя. («Таманью» кончается часть первая «Журнала Печорина».) После этого идут «Княжна Мери» и «Фаталист». «Тамань» – это путь на Кавказ, то есть мы попадаем во время, предшествующее началу «Героя нашего времени», – идет «Бэла» и «Максим Максимыч». Время действия – пребывание Печорина на Кавказе в глухой крепости, куда он был выслан. «Княжна Мери» – рассказ о том происшествии, которое привело Печорина к ссылке в далекую крепость.
«Фаталист» – одно из событий в жизни Печорина в этой крепости. Эпизод явно предшествует «Бэле» и дает нам раскрытие нежелания Печорина жить: легкость, с которой герой идет на риск, – результат отчаяния.
Событийное время переставлено.
Мы узнаем человека в разные моменты его жизни, то со стороны, то выслушиваем его самого.
Событийная последовательность должна была быть такая: человек, уже высланный из Петербурга за какую-то вину, едет на Кавказ, попадает на Минеральные Воды, убивает Грушницкого, высылается на кавказскую линию, знакомится с Максимом Максимычем, рискует своей жизнью в истории с казаком, убившим другого офицера. Событийное время переставлено так, что мы все время не можем разглядеть героя. Мы его видим то в пересказе, то в лирическом излиянии, то в путевом очерке.
«Герой нашего времени» как бы не имеет времени, он выброшен из времени; он живет «пока что» и не хочет нам открыться.
Толстовская работа со временем менее ясна. Толстой вступает в литературу тогда, когда
