шероховатые стены. Сладковатый запах тления мешался с какой-то тошнотворной вонью. Томек сел на твердый земляной пол. Пандит Давасарман и Смуга утверждали, что через несколько часов к нему вернется зрение. Он решил терпеливо ждать. Тогда увидит таинственные существа, которые, как ему казалось, уходили в сторону, как только он к ним приближался. Возможно, ему удастся найти путь к спасению.
Томек сидел, опершись спиной о холодные камни. Хотя он чувствовал присутствие незнакомых существ и почти ощущал их пристальные взгляды, он не мог догадаться, кем были эти существа. А тем временем ламы – это были они – в смущении глядели на него. Значит, они ошиблись? Этот белый молодой человек не был новым воплощением их умершего святого настоятеля, который, умирая, обещал, что когда-нибудь в другом виде он вернется в монастырь, и все легко его узнают. Молодой белый человек обманул их своим поведением. Сначала он повернул молитвенную мельницу. Потом из множества священных предметов, лежавших на скамье, он поочередно поднял три памятные вещи, оставшиеся после умершего святого мужа. Старый лама посчитал, что это новое воплощение умершего предшественника явилось в монастырь и давало знак своего появления. Белый путешественник заболел хорошо знакомой ламам болезнью глаз. Старый лама сразу это заметил, весь вечер внимательно приглядываясь к молодому человеку. Это обстоятельство он тоже посчитал важным знамением. Болезнь быстро развивалась и могла вынудить путешественников задержаться в монастыре. Однако, вопреки его предположениям, белые сагибы не разобрались в положении и отправились в путь. Тогда лама послал вслед за ними нескольких сильных монахов, нарочно одетых в длинные куртки из шкуры яков. Монахи получили приказ похитить ночью больного юношу. Лама не сомневался, что из-за болезни молодого человека караван остановится на длительную стоянку. Старый, наивный лама не хотел чем-либо обидеть Томека. Он решил сделать еще одно испытание, чтобы убедиться, является ли молодой человек воплощением умершего святого. Дело в том, что в подземельях монастыря стоял серебряный чортен, в котором лежало сердце его предшественника. Если ослепленный по велению судьбы молодой человек, войдя в подземелье, подойдет к чортену, это будет очевидным знаком, что он и есть воплощение святого. Столь великий святой, каким был умерший лама, даже в другом воплощении почувствует, где находится его сердце.
Рассказывая ламе о своем удивительном приключении по пути в монастырь, белые путешественники сами подсказали ламе способ похищения Томека. Вот почему лама приказал монахам одеть лохматые куртки. Ночью они были похожи на таинственные существа. План полностью удался. Белый молодой человек находился в монастыре, но, несмотря на длительное пребывание в гробнице, он даже не повернул головы по направлению к чортену с нетленными мощами[168]. Значит, он не был воплощением умершего святого.
Придя к такому выводу, старый лама жестом дал своим подчиненным какое-то приказание. Вскоре монахи принесли сосуды, наполненные отваром трав. Лама подошел к белому юноше и ласково коснулся его лица. Долго смотрел в слепые глаза. Промыл их отваром, приложил компресс и завязал мягким шерстяным платком. Потом лама поднес ко рту Томека деревянную чашу, наполненную целебным напитком, и легкими движениями рук заставил его выпить содержимое чаши.
Томек медленно погружался в сон. Когда он улегся на землю, ламы вынесли его из гробницы и положили на носилки. Укрыв его мягкими шкурами, они понесли юношу по направлению к лагерю путешественников. Рядом с носилками шли ламы, державшие в руках горящие факелы.
Спустя два дня караван сошел с перевала в широкую долину. Перед самым рассветом утихла снежная вьюга и путешественники, воспользовавшись этим, спешно отправились в дальнейший путь.
Пандит Давасарман шел пешком, ведя под уздцы лошадь, на которой сидел Томек с завязанными глазами. Они находились впереди каравана, тут же за тибетцем-проводником, ехавшим верхом на яке. Молчаливый Пандит Давасарман ежеминутно поглядывал на Томека. Он все еще раздумывал об удивительном происшествии.
Какая ужасная тревога охватила его после похищения больного Томека таинственными существами! Пандит Давасарман всю ночь не сомкнул глаз. Необыкновенное и неожиданное похищение, а потом лавина, помешавшая преследованию, наполнили его сердце опасениями и болью. Он готов был пожертвовать жизнью ради молодого благородного сагиба. Он не мог спокойно видеть отчаяние отца и друзей. А потом, когда перед самым утром ламы принесли в лагерь спящего Томека, как же он был рад! Он ни минуты не верил монахам, утверждавшим, что это снежные люди похитили белого сагиба и оставили его у ворот монастыря.
Слишком хорошо знал Пандит Давасарман суеверия буддийских ламов, и легко догадался в чем дело. Ведь ламы верили, что святые мужи, умирая, сообщают, когда и где они появятся опять в своем новом воплощении. Чтобы проверить, нет ли ошибки, они подсовывали ребенку, который, по их мнению, был воплощением умершего, предметы, принадлежавшие умершему при жизни. Если ребенок случайно возьмет в руки прежнюю собственность умершего, считалось, что появилось его новое воплощение. Пандит Давасарман догадался, что Томек, который в храме брал в руки и внимательно рассматривал колокольчик, нож и четки, принадлежавшие, по-видимому, умершему настоятелю, привлек внимание ламов, как возможное воплощение святого. Разве не об этом говорило смущение и волнение ламов? Они похитили Томека, видимо, для того, чтобы сделать еще одно испытание.
Индиец улыбнулся, словно в ответ на свои мысли.
На востоке небо порозовело. В туманной дали горных хребтов раздались тягучие звуки медных труб. Пандит Давасарман осадил коня.
– Ты слышишь, благородный сагиб, – обратился он к Томеку. – Это ламы из монастыря в Кими приветствуют наступающий день. Мы уже в безопасности. Отдохнем в монастыре, а через несколько дней ты будешь совсем здоров. Мы посетим сэра Янгхазбенда и расскажем ему о наших приключениях. Потом поедем в Алвар. Я говорю «поедем», потому что это в самом деле будет прогулка по сравнению с тем, что мы пережили во время нашего необыкновенного путешествия. Моя сестра будет рада тебя видеть, благородный сагиб.
Перспектива встречи с рани Алвара обрадовала Томека и он улыбнулся. На минуту в его воображении возник облик прекрасной рани, но его сейчас же заслонило милое личико юной Салли.
– Эй-эй, что это вы так прислушиваетесь к гудению труб? – воскликнул боцман, подъезжая к Пандиту Давасарману, вместе с остальными товарищами по путешествию.
– Это ламы из Кими, как обыкновенно, приветствуют новый день, – с облегчением сказал Томек. – Мы наконец счастливо подходим к порту.
– Я вроде бальзама выпил, – сказал боцман. – Ага, значит мы скоро увидим в Лондоне нашу голубку. Я уже стосковался по ней!
– Только не воображайте, что больше, чем я! – подхватил Томек.
– Ну, наконец-то ты выдал себя, лицемер, – расхохотался боцман. – А ведь я давно об этом догадался.
