— Сейчас узнаем. Я оставлю вас на минуту…
После того, как англичанин вернулся, были обсуждены еще кое-какие вопросы, однако Вильмовский и Смуга старались не затягивать визита. По их словам, им хотелось бы вернуться домой до начала сиесты. Любезный англичанин предложил им автомобиль — модное в аристократических и дипломатических кругах изобретение. Гости попросили отвезти их в центр города, где они договорились встретиться с друзьями.
Новицкий с Патриком и Салли уже поджидали на площади Оперы. Все вместе осмотрели здание театра в стиле модерн, оно буквально утопало в зелени скверов, и посетили — что давно было обещано Патрику — ботанический сад и зоопарк. Зоопарк оказался таким большим, что нечего было и думать, чтобы осмотреть его за один раз. Они остановились лишь перед некоторыми животными. И задержались у небольшой плантации папируса, всем это было интересно, ведь в результате хозяйствования папирус в Египте почти полностью исчез. Домой вернулись только вечером.
На следующее утро у них была назначена встреча в самой известной древней части Каира Аль- Джамалия. Там жил один из чиновников и близких сотрудников хедива Ахмад аль-Саид.
— Интересный человек, надо думать, — предположил Смуга.
— Слушай, Ян, поезжайте-ка вы с Томеком без меня. Я не дипломат и не ученый… — заупрямился Новицкий. — А мы с Андреем займемся подготовкой к экспедиции.
— А при случае и вздремнем, — улыбнулся Смуга.
— Возьмите с собой Патрика, — предложил Вильмовский.
— Чтобы он там, бог знает, что натворил, — продолжал смеяться Смуга. — До чего бы он не дотронулся…
— Дядя, я хочу с вами! — попросил мальчик. — Обещаю, что буду хорошо себя вести.
Вчетвером — прихватив обрадованного Патрика и Салли — они отправились в центр, чтобы пройти по базару Хан аль-Халили, что растянулся не на один километр между площадью Оперы и зданиями университета Аль-Азхар. Лавчонки переливались всеми цветами радуги. Среди покупателей были в основном домохозяйки в длинных, до пят, темных платьях, с прикрытыми черными платками лицами. Некоторые несли грудных младенцев. За юбки многих из них цеплялись дети. Хоть и было еще рано, покупатели уже возвращались домой с полными корзинами.
Внезапно в уличный шум — и без того достаточно громкий — ворвались звуки дудок, свистков, бубнов. На улице показалась странная процессия. В такт музыке двигался дрессированный слоненок, его окружали артисты, с энтузиазмом исполнявшие нечто в ритме марша, за ними бравым шагом выступали мальчишки с деревянными карабинами. Слон время от времени запускал хобот в корзинки возвращающихся с базара женщин, выбирая лакомства получше.
— Дядя, смотри! Смотри! — в восторге закричал Патрик.
Слоненок повернулся в их сторону, увидел стоявшую Салли, державшую корзинку с фруктами, и вытянул из нее крупный апельсин. Толпа пришла в полный восторг. Раздались аплодисменты, притоптывания, гортанные выкрики. «Оркестр» заиграл еще громче. Патрик вытаскивал у Салли из корзины один апельсин за другим и кормил шедшего рядом слона. Смуга достал деньги, вручил молодым циркачам бакшиш… Никогда бы уже им не вернуться на площадь Оперы, если бы не Томек, которому, наконец, удалось оттянуть Патрика. Затем они без всяких приключений добрались до Каср ал-Шаук.
Человек, с которым у них была назначена встреча, жил в тупиковом переулочке, дом его с огромными дверями, с бронзовым молотком, возвышался над остальными зданиями. Ахмад аль-Саид бен Юсуф уже давно встал. Как всегда, его разбудил напев муэдзина, оповещающего, что «молитва праведнее сна». Одеваясь, он вспомнил о предстоящем свидании с чужеземцами, и его тут же охватили сомнения и недовольство, хотя звонивший из консульства отзывался о гостях весьма сердечно. Он предпочел принять их дома, где это увидят лишь близкие и соседи, а не на работе. И сейчас он задумался, как одеться — в европейский костюм или арабскую одежду. «Что произведет лучшее впечатление», — размышлял он, хмуря черные, и без того уже напоминающие щелки, глаза. В целом же он был доволен, поскольку знал, что посетителей привело к нему дело конфиденциального характера, и это означало, что ему доверяют. А его родственники утверждали, что ради собственных интересов он готов на все. Спокойствие вернулось к Ахмаду, как только он принял решение представить перед гостями правоверным мусульманином, угостить их скромным арабским завтраком.
Готовый и одетый, он отдал распоряжения слугам.
— Бисмалла[56], — сказал он самому себе, как делал каждый день, приступая к работе, глядя при этом на красиво выведенные над дверями первые слова Священной книги, Корана.
Ахмад несколько опешил, увидев среди гостей женщину и ребенка, но пригласил всех, тем не менее, к столу. Подали фул[57] с яйцами, горячий свежий хлеб, тарелочки с сыром, лимоном и разными приправами — солью, перцем, самым разным, от мягкого до совсем острого. Как раз острый и привлек Патрика, который тут же подавился и зашелся кашлем, что вызвало незаметную усмешку хозяина.
— Это шатта[58], — предостерег он, — очень острый!
Во время завтрака пили крепкий сладкий горячий мятный чай. В конце внесли пирожные и фрукты — манго, бананы, фиги, абрикосы, апельсины и громадную гору разных видов фиников. Патрику больше всего понравились басбуса — пышные пироги с сушеными фруктами. Хозяин предложил гостям кофе и обратился к жене с предложением, чтобы она увела к себе Салли и Патрика. Наступило время серьезного разговора, и присутствие женщин и детей было ни к чему.
Патрика и Салли пригласили в женскую половину дома. Жена хозяина показала свои владения. Салли больше всего заинтересовала машрабийя, нечто вроде оконца-балкончика, украшенного частым переплетом темно-зеленой деревянной решетки. Через ее узкие щели арабские женщины, оставаясь невидимыми, могли рассматривать улицу. Салли постояла у окна, наблюдая за оживленным уличным движением и размышляя о нелегкой судьбе жены араба. Вдруг ее внимание привлекла странная фигура.
Феллах, либо бедный араб… В толпе он явно чувствовал себя чужим. Он казался испуганным, потерянным. Оглядываясь и то и дело останавливаясь, он направлялся к дому Ахмада. Остановившись у входа, он огляделся еще раз, поднял неуверенно руку и, наконец, постучался.
— К вам гость, — обратилась Салли к жене Ахмада.
Она выглянула через решетку.
— А, это Садим.
— У него такой испуганный вид, — заметила Салли.
— Это новый слуга моего мужа. Он из деревни, что недалеко от Долины царей. Муж взял его по рекомендации одного знакомого. Он, видно, никогда не бывал в большом городе и ему не по себе, — пояснила хозяйка.
— Да, это заметно, — улыбнулась Салли. «Из Долины царей! Какое стечение обстоятельств», — подумала она.
Садим уже исчез где-то внутри дома, а женщины отвели Патрика на крышу. Там обнаружился… сад, усаженный жасмином и фасолью. По нему гуляли куры, из-под ног взлетали голуби. Повсюду в этом кухонном тылу и месте отдыха жены египетского сановника чувствовалась заботливая женская рука.
Женщины обменялись соображениями по кулинарным вопросам, Салли записала несколько рецептов египетских блюд.
Мужчины тем временем заканчивали беседу. Ахмад старался быть как можно приветливее, но не сказал ничего нового. Он подтвердил, что да, кое-что слышал и читал в газетах о контрабанде, но ведь этим занимаются с незапамятных времен.
— У нас есть сведения, что след ведет в Каир, — Смуга пытался оказать давление на хозяина.
— В этой стране абсолютно все проходит через Каир, — поучающе произнес хозяин. — Мне трудно оценить имеющиеся у вас сведения, я ведь не служу в уголовной полиции, — тон его стал резким, говорил он неохотно. Но тут же, чтобы сгладить впечатление, предложил посетить знаменитую мечеть, самый красивый храм в «городе тысячи мечетей», как называли Каир. Мечеть находилась в конце центральной улицы Гами аль-Азхар, здесь же находился университет, где многие века обучались самые выдающиеся знатоки Корана[59]. Через ворота — а их было шесть — Ахмад ввел своих гостей на Сахн — главный внутренний двор мечети, мощеный белыми мраморными плитками.
