верблюде…
Они остановились у порога внушительного, более ухоженного чем другие, дома, сошли с верблюдов. Хозяин ждал их у порога. Вильмовский внимательно присмотрелся к нему. Видный, высокий, облаченный в белую галабию, с благородными чертами лица. Иссиня-черные густые волнистые волосы, седеющая узкая бородка еще усиливали впечатление спокойного достоинства. Он стоял молча.
— Здравствуйте, — обратился он к Смуге и с легкой иронией добавил:
— Эффенди! Здравствуйте, господа! — и свободным широким жестом пригласил всех в дом.
Разговор, несмотря на усилия Абера, не клеился. И Смуга, и Юсуф обходили щекотливую тему, словно боялись ее тронуть.
Первым отважился Смуга:
— Прошло уже несколько лет, как я отсюда уехал!
— Я помню, — ответил Юсуф.
— Меня вызвал брат, он умирал, — пояснил Смуга.
— Я знаю, что это такое, когда умирает близкий. И внезапно.
— Значит, это известно нам обоим.
В разговор вступил Абер.
— Ваши сердца трепещут, — торжественно произнес он. — Пусть беседа успокоит их трепетание, послужит бальзамом для ваших ран. Мы оставим вас вдвоем.
Они погуляли с Вильмовским вдоль канала, орошавшего поля конопли и льна.
— Раньше коноплю выращивали только как дурманящее средство, — пояснил Абер. — А Мухаммад Али приказал возделывать ее повсеместно, поскольку не хватало парусины для флота. А так как не было и леса для кораблей, он велел сажать акации. Вот они и перемешались здесь с пальмами и оливковыми деревьями. Только в самом Аль-Фаюме посажено тридцать тысяч оливковых деревьев.
Когда они вернулись, Смуга вкладывал в руки Юсуфа уздечку своего верблюда. В Аль-Фаюме они купили для него новую дорогую упряжь и седло. Молодое животное выглядело прекрасно.
— Пусть этот дар говорит тебе о доброте и силе дружбы, — как раз произносил Смуга.
— Старая мудрость гласит, что «верблюд никогда не забывает обид», — усмехнулся Юсуф. — Хорошо, что человек — не верблюд. Сегодня я приобрел верблюда и вновь обрел друга.
Он заставил верблюда опуститься на землю и взобрался на него. Медленно, торжественно объехал двор.
— Отличный молодой дромадер, он будет долгие годы служить моему дому.
Атмосфера стала мягче, все говорили более свободно, шутили. Вспоминали старые времена, обсуждали политику.
— Что поделывают твои сыновья? — спросил Смуга.
Юсуф улыбнулся:
— Поговорка говорит, что у верблюда свои дела, а у погонщиков свои… У сыновей свои дела. Они вместе, но находятся далеко. И выбрали трудную жизнь. Живут в Асуане, водят караваны вверх по Нилу, в Судан и дальше. Сердце отца часто беспокоится.
— Может, Аллах направит наши стопы в те места, — сказал Абер.
— Вы отправляетесь так далеко?
— Может быть да, а может быть и нет… До Луксора — это точно. Мы ищем воров, грабящих гробницы, — объяснил Смуга.
— Трудное дело… Но мудрые люди в Египте говорят, что у кого голова на месте, тот и шапку себе добудет.
— Но феска украшает только твою почтенную голову, — рассмеялся Смуга. — Мы еще мало что знаем, так, кое-что слышали.
— Как говорят мудрецы, прежде чем решиться сделать шаг, проверь есть ли у тебя ноги… Что вам уже известно?
Они рассказали ему все что знали. Юсуф долго молчал, потом начал говорить:
— Аль-Хашими, александрийский купец, порядочный человек. Если он советовал искать в Каире, это ценное указание… Хорошо, что вы ко мне приехали. Сюда тоже доходят кое-какие вести. Тот, кто хочет достичь своей цели, не спешит. Это хорошо организованная банда. Попробуйте поискать в деревнях вокруг Фив и среди тамошних торговцев. Но это все начало, руки этой банды, а где ее ноги? Кто и в какой порт доставляет товар? Если не в Александрии, то куда? Может, в Порт-Саид, может в порт поменьше… Что же касается головы, то она обязательно должна быть в Каире…
— А «фараон»? — спросил Абер.
— Ну, это вряд ли кто-то важный, хотя он может многое знать, — ответил Юсуф. И помолчав, добавил:
— По-моему, он посредник.
Все задумались.
— Меня удивляет, — снова начал Юсуф, — что Ахмед аль-Саид, очень близкий хедиву человек, ничего не знает. Я бы ему не доверял.
— Почему? — деловито спросил Смуга.
— Может это просто предчувствие. Только о нем говорят, что из корысти он готов осла в хвост поцеловать.
Последние слова Юсуфа их очень обеспокоили, и они решили как можно быстрее возвращаться в Аль- Фаюм. Смуга старался подробнее вспомнить разговор с чиновником хедива. Не скрыл ли чего-нибудь от него Ахмад? Чем они себя перед ним выдали? От ответа на этот вопрос зависело многое. Томек и Салли могли подвергнуться опасности.
X
Ночное нападение
Ветер, будто исчерпав свою силу во время ночного вихря, дул все слабее и наконец совсем стих. Паруса грустно поникли, судно почти остановилось. Только теперь стало понятно, для чего нужна такая большая команда. Все, за исключением капитана и месмателя, то есть, рулевого, взялись за весла, чтобы вести судно против течения. В одном месте западный берег реки представлял собой живописный пляж. Увидев его, гребцы оставили весла и, ухватившись за толстый канат, поспешно сошли с парусника. С помощью этого каната они потащили судно вдоль берега, подчиняясь ритму не то крика, не то пения, а рулевой высматривал, нет ли впереди мелей.
Вместе с командой на берег сошли и Томаш с Новицким. Новицкий помогал, Томек же оглядывался в поисках птиц, чтобы было что подстрелить к ужину. Буксировка шла так быстро, что он еле поспевал за силачами из судовой команды. Вскоре рулевой увидел впереди мелководье. Бурлаки споро поднялись на борт и попробовали обогнуть мелкое место, отталкиваясь длинными жердями. Когда это не помогло, все попрыгали в воду и начали тащить, толкать упрямый парусник. Разумеется, Новицкий активно во всем этом участвовал, никакая сила не могла удержать моряка от схватки с водной стихией. Салли и Патрик, не принимавшие участия в работе, не сводили глаз с берега, что само по себе оказалось очень интересным занятием, поскольку на мель они сели напротив густой пальмовой рощи. У берега реки и подальше, в глубине, в болотистом озерце бродили стройные журавли, с характерной, расширяющейся в задней части головы красной полоской и с напоминающим корону хохолком жестких перьев. Огромные белые пеликаны[86] с необычайно длинными прямыми клювами то и дело ныряли и появлялись вновь с выловленной рыбой. Они ловко забрасывали ее себе в большой кожаный мешок под челюстью.
— Дядя, смотри, гуси! — крикнул Патрик, желая обратить внимание Томека на птиц.
— Действительно, большие гуси, — смеясь, согласилась Салли.
— Скорее уже лебеди, — подсказал Томек. — Только покрупнее, и эти клювы…
— Сравнивая этих птиц с лебедями, которые питаются растительной пищей, мы их унижаем, — заметила Салли. — Они хищники.
— Ты преувеличиваешь, Салли, — улыбнулся Томек. — Если они питаются рыбой, это еще не значит, что их можно отнести к хищникам. Соколы, орлы, кондоры, ястребы, перепелятники, даже пустельги на тебя бы обиделись.
