одолженных денег. Проклятые ведьмы, не стесняясь, заламывали цену, когда знали, что у клиента нет другого выхода. Теперь осталось дождаться ответов от соседей, согласны ли они продать графу Инхор зерно. Но в этом Ланлосс не сомневался. Погода стояла замечательная, в меру тепло, достаточно дождей, урожай обещал быть лучшим за последние десять лет, как в его скудном графстве, так и у более благополучных соседей. Еще через неделю он получил ожидаемое согласие, подписал торговый договор и заранее внес оговоренную сумму, чтобы когда придет время сбора урожая, предприимчивым продавцам не пришло в голову повысить цену. Единственное, что все еще смущало Ланлосса — малочисленность его отрядов, но к осени и это обещало измениться. Бывшие солдаты со всей империи, вкусив мирной жизни и не получив ожидаемого удовольствия, возвращались к своему старому командиру. К тому времени, как нужно будет действовать, у него наберется достаточно людей.
XXVII
Белая ведьма пожала плечами и протянула Ланлоссу письмо магистра Иланы:
— Это ничего не меняет, господин граф. Я не стану делать то, что вы просите.
— Но ваш магистр приказывает вам!
— И что? Если мой магистр прикажет мне принести в жертву Ареду десять грудных младенцев, я тоже должна буду слепо подчиниться?
— По уставу вашего ордена — наверняка должны!
— Вот согласно уставу моего ордена я и отвечу за свои действия.
— Но вы не можете отказаться, ведь все пойдет насмарку!
— Вы не согласовывали со мной свои планы, поэтому теперь не удивляйтесь, что я с вами не согласна.
Ланлосс тяжело вздохнул — тщательно продуманный дорогостоящий план рушился из-за одной упрямой девчонки! И где у нее только силы берутся для такого упорства?! Худая, ветер дунет — пополам переломает, невзрачная какая-то, бесцветная, ни бровей, ни ресниц. Волосы, из вежливости называемые русыми, а на самом деле — мышиного цвета, даже глаза — и те настолько светлые, что кажутся прозрачными. А вот гляди ж, сказала «нет» и никак ты ее с места не сдвинешь. Но у Ланлосса не было выхода — за такие деньги орден пришлет другую ведьму, но пока она доберется сюда — урожай уже успеют убрать, высушить и даже продать. Он продолжил уговоры, на этот раз уже не размахивая приказом магистра, а пытаясь объяснить смысл своего кощунственного заказа:
— Послушайте, я не знаю, как вас зовут…
— Эрна, — белые ведьмы, вступив в орден, принимали новые имена и отказывались от фамилий. Каждое имя проверяли по спискам, чтобы избежать повторений.
— …Послушайте, Эрна, я понимаю, насколько необычна моя просьба, но это действительно необходимо. Иначе погибнут десятки, а то и сотни людей. У меня нет другого способа навести порядок в графстве не прибегая к силе! Я не хочу убивать крестьян!
— И поэтому вы решили уморить их голодом!
— Да нет же, я ведь все вам уже объяснял! Я закупил зерно и буду раздавать его крестьянам!
— И их хозяева отнимут у них ваше зерно, точно так же, как отнимают этот проклятый дурман, и будут перепродавать втридорога!
— Этого я не допущу.
— О, разумеется, вы хотите, чтобы обезумевшие от голода люди прибежали к вам за защитой, выбирая между голодной смертью и смертью от руки своих хозяев за предательство!
— Я хочу, чтобы в моем графстве выращивали пшеницу и рожь, а не дурман! Я хочу, чтобы перестали умирать дети! — Ланлосс даже не заметил, что впервые назвал Инхор «своим графством».
— Вы выбрали неправильный способ добиться желаемого.
— Это я слушал тринадцать лет подряд, пока мне не позволили поступать так, как я считаю нужным, и я выиграл эту войну. Справлюсь и здесь!
— Вот и справляйтесь, но без моей помощи. Вы хоть представляете, о чем просите? Отнять у земли животворную силу, погубить уже пробудившиеся к жизни растения! Только солдату могла придти в голову такая мысль. Вы что, настолько привыкли убивать?
Ланлосс покачал головой — твердая позиция девушки невольно вызвала в нем уважение. Как разительно отличалась эта спокойная уверенность в собственной правоте от скандалов, ежедневно устраиваемых его законной половиной. Он уже понял, что не сможет заставить хрупкую девушку исполнить приказ, но не оставлял надежды, что сможет переубедить ее:
— Я не хочу убивать. Хороший командир тем и отличается от плохого, что всегда старается беречь жизни своих людей. Я понимаю, вы не доверяете мне, но постарайтесь понять — наши желания совпадают. Мы хотим избавиться от дурмана, и так, чтобы при этом пострадало как можно меньше людей.
— Да, это так.
— Вы здесь уже сколько лет?
— Шесть.
— И за это время вы ничего не смогли изменить, не так ли? — Девушка пожала плечами: мол, что ж тут сделаешь. — Более того, я проверил документы — еще двадцать лет назад в Инхоре было восемь белых ведьм, теперь осталась только одна. Ваш орден меньше всего думает о страданиях живущих здесь людей. Крестьянам нечем платить за услуги белой ведьмы, а дворяне при необходимости могут выписать целительницу из Сурема.
Эрна молча слушала генерала: он не сказал ничего нового, но безжалостно показал корыстолюбие ордена, выбив из рук девушки самое действенное оружие — она больше не могла ссылаться на моральные запреты и служение Эарниру. Иначе получилось бы очень странно: весь орден, с магистром во главе, интересуют исключительно деньги, а она одна такая благочестивая осталась, ничем не запятнавшая синих одежд. Ланлосс продолжал:
— Я не обещаю, что это будет легко, не обещаю, что не будет жертв, но я, по крайней мере, хочу хоть что-то сделать! Вы же, со своим страхом запачкаться, лишаете меня единственного шанса на успех! Но я все равно не остановлюсь!
Он не стал продолжать, предоставив ведьме самой догадаться, чем закончится его борьба с местными порядками без ее помощи — сначала реки крови с обеих сторон, потом на удивление своевременный несчастный случай, и наместнице придется искать нового графа, который, уже, конечно, не станет рисковать своей драгоценной шкуркой, и все останется как есть. Девушка прожила в Инхоре достаточно долго, чтобы без дальнейших подсказок представить себе весь ход событий:
— А вы действительно ни перед чем не остановитесь, генерал Айрэ, — задумчиво ответила она, — вы так уверены, что я растрогаюсь и не отправлю вас на верную погибель?
Ланлосс покраснел, кажется, первый раз за последние двадцать, а то и более, лет:
— Я надеюсь, что вы прислушаетесь к голосу разума. Помогите мне — и я помогу вам. Инхор ведь не платит налоги не только в имперскую казну, но и в казну ордена. Вы задолжали за пять лет и в любой день вас могут отозвать отсюда в более благодатное место, не так ли?
Эрна молча кивнула, она со дня на день ожидала, что ее переведут в другую провинцию. С одной стороны девушка хотела вырваться отсюда, но если она уедет, местные крестьяне останутся без всякой помощи. Храм Эарнира в Инхоре был один на все графство, в единственном маленьком городе, прилепившемся на склоне гор, и храмовые целители весьма неохотно соглашались ехать в горы. Вот и получалось, что белой ведьме приходилось работать за них — лечить всех, кто обращался за помощью, хотя обычно орден Алеон не занимался целительством, за исключением лечения бесплодия. Она же и давала имена крестьянским детям, которых родители не могли отвезти в город, чтобы сделать это как полагается — в храме, благословляла браки и освящала поля. К ней приходили люди со всей округи, зная, что у них не заберут последние жалкие гроши за помощь. Если девушка уедет сейчас — орден никого не пришлет на замену, и крестьяне даже не смогут дать имена своим детям, как в древние темные имена, когда люди еще не поклонялись Семерым. Нет, Эрна должна остаться здесь, в Инхоре, где она действительно
