Выбор Наместницы

примерно через девять месяцев после зачатия. Естественный порядок вещей можно изменить насилием, но стоит ли оно того? Для продолжения рода нужна женщина, других вариантов боги пока что не предложили. Но в знак молчаливого сочувствия он налил себе той же самой смеси.

VI

Ванр стоял у самого входа в зал, сощурившись от яркого зимнего солнца. Женщина в белоснежном платье, сидящая на троне, казалась статуей — гармоничной и безликой. Он никак не мог разглядеть лица наместницы, зато узнал голос — холодный, бесстрастный и все же неуловимо насмешливый:

— Подойдите ближе, господин Пасуаш.

Приблизился, остановившись в положенных трех шагах от трона. Теперь он видел ее глаза — прозрачно-серые, с черным ободком вокруг радужки и странными фиолетовыми зрачками. Ванр молчал — и по этикету, и потому, что не знал, что сказать. Сама мысль, что наместница ничем не отличается от прочих женщин, казалась недопустимо дерзкой, но иначе — зачем он тут? Ни похвалы, ни порицания за свою работу он не ждал, здраво оценивая полную ее бесполезность. Будь наместница недовольна утренним разговором — младший секретарь уже сегодня искал бы другое место, подальше от столицы. Что же оставалось? Ванр нравился женщинам — остроумный и обходительный, приятный внешне молодой человек уже давно мог бы составить неплохую партию, но не спешил. Женитьба — шаг, совершаемый лишь однажды, и тут главное не прогадать.

— Я прочитала ваш доклад, господин секретарь. Неплохо. Но и не хорошо. Никак.

— Как будет угодно вашему величеству, — возражать он не стал. Доклад действительно был никакой. Единственное, чем Ванр мог бы оправдаться — доклады редко блистали оригинальностью.

Наместница продолжала, спокойно и безжалостно:

— С такими талантами вы, разумеется, сделаете карьеру. Лет через двадцать станете старшим секретарем управления, а еще через десять лет выйдете в отставку в том же чине. Как раз по заслугам.

— Я служу вашему величеству не менее усердно, чем любой из ваших подданных.

— И будете вознаграждены за службу не более любого из них. Надеюсь, вы стремитесь к большему.

— Ваше величество умеет видеть глубинные устремления души.

— У вас нет влиятельных родственников и денежных средств. Нет и не будет покровителя. При этом у вас хороший почерк и вы исполнительны, пусть и не всегда ответственны.

— Если ваше величество даст мне шанс доказать мою преданность…

— Именно ваша преданность — единственный товар, который вы можете предложить. И я хочу купить это похвальное качество.

— Моя преданность и так принадлежит только вам.

— Теперь она будет принадлежать мне на деловой основе. Я сделаю вас своим личным секретарем. Вы будете выполнять мои поручения, писать действительно дельные докладные записки и делать все, что вам прикажут. Если я останусь недовольна вами — вас не возьмут даже в обитель привратником.

— Я надеюсь, что ничем не вызову вашего недовольства.

— Через час вы должны быть готовы сопровождать меня в ратушу.

Ванр сглотнул… у него не было костюма и не было денег, а даже и будь — где взять придворный наряд за час до приема?

— Вас проводят в гардеробную и подберут подходящую одежду. На следующее утро вы принесете мне список девушек на выданье из дворянских семей, за которыми дают приданое не больше тридцати и не меньше пятнадцати тысяч. Девушки должны быть здоровы и глупы. Семья — не обладать связями и избытком гордыни.

— Я приложу все усилия.

— Не сомневаюсь, а теперь идите.

Ванр шагнул вперед и, припав на колено, поднес руку наместницы к губам. Ее запястье пахло горьким миндалем, а голова молодого человека кружилась от блестящих перспектив. Он будет самым верным и полезным секретарем, какого только можно пожелать. И очень скоро наместница убедится, что найти замену Ванру Пасуашу будет непросто. А еще через некоторое время она и не захочет искать эту замену. Интересно, зачем ей понадобился список дворянских невест…

VII

Письмо принесли утром. Одно слово на листе: «жду». И больше ничего. И не нужно большего. Ивенна провела пальцем по черным буквам, словно пересчитывая: три буквы, три года. По букве за год. Следующим утром он вернется в свой замок, мать вздохнет с облегчением — последнее время ей стало тяжело управлять обширными землями рода Аэллин. И первые несколько часов все будет хорошо: несмотря на молчаливое противостояние, мать и сын любили друг друга. Потом Иннуон вспомнит, что потерпел поражение, и этого уже не простит. А через месяц приедет невеста. Дальше Ивенна не хотела думать. Как удачно он вернулся — сегодня полнолуние. Выскользнуть в сумерках из замка труда не составило. Ивенна всегда предпочитала одиночные верховые прогулки, к неудовольствию леди Сибиллы, но сегодня матери было не до того, а заспанный конюх не посмел возражать: хочет леди в такой мороз, на ночь глядя, куда-то ехать — пусть едет. Его дело маленькое — подпругу затянуть.

Было холодно. Даже приученная к морозу лохматая кобылка местной породы — и то недовольно заржала, сетуя на судьбу и жестокую хозяйку. Но, смирившись, пошла неторопливой рысью. За лошадь Ивенна не боялась — знала небольшую пещеру в скалах возле водопада, где они всегда оставляли коней, в относительном тепле и под защитой от ветра.

Черное и серебро. Этой ночью не существовало других цветов. Не было оттенков и полутонов. Чистое, холодное серебро — россыпью звезд и болезненно-бледным диском луны в небе. И оно же — сплошным покрывалом на земле, только два черных пятна — тени. И черное небо. Давяще-черное, беспросветно-черное, безразлично-черное. Днем черный цвет бывал разным: блестящим бархатным или сероватым, тусклым, с синим отливом или прозеленью, благородной тканью или будничным пятном сажи, лужицей чернил или шерстью кошки. Ночью он был всеобъемлющ и чужд. Истинный цвет бога Смерти, Келиана, поглощающий все. И — напоминанием — серебряные искры Эдаа, бога Времени. Только его дар ограждает от всевластия Келиана. Только Время дает человеку небольшую отсрочку перед черным Ничто.

Конь Иннуона — роскошный вороной кавдниец, уже стоял в пещере, закутанный в меховое одеяло. Почуяв кобылу, он слабо заржал, словно извиняясь: «прости, мол, подруга, я, вообще-то, кавалер хоть куда, но не в такой же холод!» Ивенна погладила терпеливую лошадку, запахнула накидку и вышла из пещеры, до водопада было рукой подать — летом она бы уже услышала шум падающей воды; впрочем, летом она сюда не ездила. Белые Свечи славились на всю империю: мало того, что третий по величине водопад, так еще и единственный замерзающий на зиму. Славу чуду природы принес многомудрый Эридан-Хранитель, прозванный Непоседой, добравшийся до этих мест лет двести назад и описавший их в своем фолианте «Земли Империи: мифы и реальность». Труд не имел никакой научной ценности, но, как произведение художественное, не знал соперников. Водопадом восхищались, украшали дома копиями бессмертного рисунка Рюдера, даже воспевали в стихах, но желающих полюбоваться на неземную красоту в разгар лютой зимы почему-то не находилось.

А зрелище того стоило! Каменные уступы, обнажившиеся из-под потока воды, спускались вниз щербатой лестницей великанов, застывшая вода падала со ступеней прозрачно-белыми свечами, пронизанными лунным светом. Ярус за ярусом — восемь ступеней, последняя, нижняя, словно парящая в воздухе без опоры — ледяные свечи уходят в никуда, в головокружительную пропасть, вниз. А ветер играет