«верного славного Уолси» взял с собой в армию. То ли не мог и дня прожить без друга и советчика, то ли попросту не хотел рисковать, оставляя деятельного канцлера возле пустующего трона.
К слову будь сказано, на войне Генрих VIII принимал личное участие в сражениях и даже совершил несколько доблестных деяний, которые двор поспешил назвать «воинскими подвигами».
Внешняя политика короля служила к вящей славе его фаворита. Мир с французским королем Людовиком XII, скрепленный его браком с сестрой Генриха, принцессой Марией, принес Уолси сан епископа Турне — французского города, перешедшего к англичанам. Преемник Людовика XII Франциск I выпросил для Уолси у папы римского кардинальскую шапку. Все бы было хорошо, но вместе с подарком французский король причинил Уолси обиду, лишив его сана епископа турнейского. Месть не заставила себя долго ждать — новоиспеченный кардинал тут же восстановил Генриха VIII против Франциска I. Карл V, германский император, бывший, кстати говоря, родным племянником Екатерины Арагонской, ополчившись на Францию, пообещал кардиналу Уолси вожделенную папскую тиару. Король Генрих вскоре заверил Карла V в своем содействии против недавнего союзника, короля Франции.
Очередная война против Франции потребовала денег, но... их не оказалось. Казну, столь истово заполняемую отцом, опустошили нескончаемые празднества, на которые столь щедр был сын. Король Генрих сделал первый шаг на пути превращения из доброго короля в тирана. Его величество повелел сделать перепись состояний своих подданных, после чего обложил их податью — мирян обязал внести в королевскую казну десятую часть общей стоимости всего имущества, как движимого, так и недвижимого, а лиц духовного сана «нагрел» на целую четверть.
Собранного (так и хочется написать — награбленного) не хватило, и все тот же кардинал Уолси, прикрываясь именем короля, потребовал у английского парламента заем на военные нужды в восемьсот тысяч фунтов. Члены парламента прекрасно знали, как короли отдают долги своим подданным, и ответили королю отказом, проголосовав большинством голосов против выдачи займа. Король Генрих проявил характер, пообещав упрямцам скорейшее расставание с самым ценным из того, что они имели — их собственными головами, и буквально на следующий день королевская казна пополнилась на восемьсот тысяч фунтов.
Сам же кардинал Уолси в то время управлял практически всеми епархиями королевства, получая в придачу пенсии от папы римского и германского императора. Кроме того, он имел право ежегодно возводить без папского разрешения пятьдесят человек в рыцарское достоинство, стольким же мог присваивать графский титул, а кроме того, имел право самочинно расторгать браки, узаконивать незаконнорожденных, раздавать индульгенции, изменять монастырские уставы и даже открывать и закрывать монастыри. Вдобавок, благодаря дружбе с королем, его влияние простиралось и на все отрасли светской власти без исключения. Разумеется, при таком положении дел доходы кардинала Уолси были равны королевским (если не превосходили их!). Он имел не только собственных телохранителей, но и собственный двор, к которому почитали за честь быть причисленными представители знатнейших аристократических фамилий. Незачем и упоминать, что ради блага государства кардинал Уолси и не подумал поступиться хотя бы малейшей частью своего богатства.
Генрих вошел во вкус — он почувствовал, что для его воли, воли монарха, самим богом поставленного править подданными, поистине нет никаких преград. Точно также кардинал Уолси не видел препятствий на пути к посоху римского первосвященника...
Дважды, с промежутком в год с небольшим, освобождался папский престол, и оба раза честолюбивый кардинал оставался, как это принято говорить, при своем интересе. После смерти папы Льва X престол ненадолго занял Адриан VI, которого сменил Климент VII из дома Медичи. Таким образом, обещаниям Карла V оказалась грош цена.
Кардиналу Уолси надоело ждать, он вознегодовал и начал мстить коварному германскому императору, причем ударил по нему с двух сторон - снова склонил своего короля к союзу с Францией да вдобавок внушил ему мысль о разводе с Екатериной Арагонской.
Екатерина Арагонская, воспитанная в строгости и послушании, была, вне всякого сомнения, хорошей, честнейших правил женой и превосходной матерью. Однако она была старше своего мужа на пять лет, и к тому же, подобно большинству испанок, не только рано расцвела, но и столь же рано увяла. Настал день — и Генрих полностью охладел к ней.
Охладел и охладел. Это обстоятельство могло не повлечь за собой никаких последствий, тем более что, как уже было сказано, королева терпимо относилась к неверности мужа. Восемнадцать лет совместной жизни пролетели в добром согласии, некогда пылкая страсть сменилась уважением и дружбой.
До какого-то момента Генрих обуздывал свои страсти и не преступал определенной приличиями черты. Подобное положение вещей длилось до тех пор, пока кардинал Уолси не вознамерился разлучить короля с его женой, чтобы навсегда разорвать связь между Генрихом VIII и Карлом У.
Семя раздора упало на благодатную почву. Генрих часто печалился о том, что его брак, при всех достоинствах, далек от идеального, что дало возможность кардиналу постепенно довести до сознания своего короля мысль о противозаконности женитьбы на вдове родного брата и сожительства с ней. Впору пришлись и слова из Священного Писания о том, что «наготы жены брата твоего не открывай, это нагота брата твоего» (Левит, гл. XVIII, ст. 16), осуждавшие женитьбу короля. К месту вспомнился королю и основательно позабытый к тому времени собственный протест против брака с Екатериной, написанный по приказанию покойного отца, Генриха VII, двадцать лет тому назад...
С точки зрения кардинала Уолси (которую полностью разделял и король), все складывалось как нельзя лучше. Не хватало только толчка, чтобы запустить махину развода, и этот толчок своей прелестной ручкой сделала очаровательная обольстительница Анна Болейн.
Анна Болейн была и остается в истории личностью противоречивой и неоднозначной. Одни, вспоминая, как Анна кончила свою жизнь, считают ее мученицей, другие же, беря за основу ее распущенность, ее неразборчивость в средствах на пути к престолу и ее издевательства, если не сказать — глумления — над несчастной Екатериной, не без оснований считают Анну расчетливой стервой, безжалостной интриганкой, которой воздалось по заслугам, не более того. Одно не вызывает сомнений ни у кого — Генрих любил Анну, любил пылко, страстно, всею душой, и ради своей ненаглядной он был готов на все. В первую очередь — на скандальный развод, имевший чудовищные последствия...
Вообще-то у семейства Болейн, состоявшего из отца Анны, Томаса Болейна, матери, урожденной графини Норфолкской, их сына и двух дочерей, репутация была самая незавидная. В свое время недолгой благосклонностью любвеобильного короля Генриха успели попользоваться как мать Анны, так и ее старшая сестра. Происходило все это при содействии старшего брата Анны, с юных лет подвизавшегося при королевском дворе.
Сама Анна (бывшая девятью годами моложе своего возлюбленного короля) в четырнадцатилетнем возрасте убыла со свитой принцессы Марии, невесты Людовика XII, во Францию, где начала жить вольготно и разнузданно, то и дело меняя поклонников.
Меняла она и господ. Так, после отъезда овдовевшей королевы Марии в Англию Анна Болейн, не пожелавшая так скоро возвращаться на родину, поступила во фрейлины к супруге короля Франциска I, Клавдии Французской, а после ее смерти стала фрейлиной сестры короля — герцогини Алансонской. Поведение Анны постоянно давало французской знати пищу для сплетен. И это притом, что французский двор того времени не отличался нравственностью. Аристократы соревновались друг с другом в распутстве, но мало кому удавалось перещеголять на этом поприще красивую и отчаянную мадемуазель де Болейн.
Английский двор был иным, мораль и нравственность не были здесь пустыми словами, поэтому по возвращении в Англию, где Анна стала фрейлиной королевы Екатерины Арагонской, она чудесным образом превратилась из блудницы в невинную скромницу, чем и прельстила короля, падкого на очарование невинности, пусть и мнимой.
О, Анна Болейн была умелой интриганкой. Заметив, что ей удалось с первой же встречи произвести на Генриха VIII сильное впечатление, она повела себя расчетливо и умно.
