тактика соответствуют диагнозу. Но! Есть одно маленькое «но», Маркел Викторович. Был повторный вызов к Бутурлиной в семь утра, поскольку у нас не было ни одной свободной бригады, к Бутурлиной поехали наши коллеги с шестьдесят пятой подстанции. И угодили на констатацию смерти.
– А кто вызывал? – поинтересовался Маркел.
– Родственница. Наверное та самая племянница...
– Вернулась под утро домой и добила старуху.
– Не совсем. Судя по карте, – старший врач выудил из стопки копий еще одну и положил ее ближе к Маркелу, – умерла она еще до прихода племянницы.
– Все там будем – Маркел произнес эти слова совершенно бесстрастно. – Я все никак не пойму – какие ко мне есть вопросы?
– Главный вопрос – почему вы передали «актив»[2] в поликлинику, а не записали его себе? Приехали бы через два часа, оценили бы состояние, глядишь и госпитализировали...
– Почему? – Всплеск негодования заставил Маркела вскочить со стула; старший врач вздрогнул. – Да потому что я не собираюсь грузить самого себя туфтовыми «активами»! И так работаем, не вылезая из машин! Население все увеличивается, а машин больше не становится. Наоборот – их становится меньше! И при таких раскладах я должен брать «активы» на старух со стенокардией?! Вот если бы на пленке был инфаркт и она отказалась от госпитализации, тогда бы я непременно навестил ее спустя два часа! Я могу идти?
– Пожалуйста сядьте и успокойтесь...
– Я спокоен как никогда. – Маркел сел и позволил себе закинуть ногу на ногу. – В отличие от вас...
– Давайте не будем... – поморщился старший врач.
– Не будем, – легко согласился Маркел. – Зачем зря нервы портить? Трудно ведь работать, когда тебя твои же подчиненные не уважают, верно?
– После вас слишком много смертей. – Старший врач счел за благо проигнорировать вопрос Маркела и вернуть беседу в деловое русло. – Если быть точным, то четырнадцать за последние полгода.
– Что ж тут удивительного? – Маркел развел руками. – Людям свойственно умирать, а больным тем более.
Разговор всколыхнул воспоминания. Где-то внутри Маркела, словно насмехаясь над старшим врачом, тихо зазвучала «Маленькая ночная серенада» Моцарта, любимое музыкальное произведение его матери. Матери Маркела, а не Моцарта, разумеется.
Мать была родом с Алтая, из города с чудным названием Камень-на-Оби. Страстная любовь к музыке привела ее в Москву. Девочка из провинции трижды пыталась взять штурмом консерваторию, но все попытки оказались неудачными. Отчаявшись, но по-прежнему не желая расставаться с музыкой, она поступила на хореографический факультет Института культуры и окончила его с отличием. Для чего? Чтобы руководить кружками при гарнизонном Доме офицеров? Хорошая карьера, ничего не скажешь...
– Мечты не сбываются никогда! – часто вздыхала мать.
– А если они сбываются – то никакой радости не приносят, – непременно вставлял свое слово отец. – Я вот с детства мечтал о кругосветном плавании, оттого и в моряки пошел. Так мечта сбылась – трижды проплыл вокруг шарика! Трижды! И что я видел?..
Действительно – что можно увидеть с подводной лодки? Разве что красоты морского дна.
Редкое имя сыну выбрал отец.
– Я – Виктор, победитель, а ты – Маркел, что в переводе с древнеитальянского означает «воинственный», – говорил он, гладя сына по голове шершавой и тяжелой рукой. – Звучит, а? Воин, сын победителя! Это тебе не Иван Иванович Иванов!
Сам бы Маркел предпочел бы имя попроще – Игорь там, или, к примеру, Олег. А то в комплекте с диковинной фамилией редкое имя вечно вызывало у окружающих один и тот же давно набивший оскомину вопрос: «Вы что, болгарин?» И не станешь же объяснять каждому встречному и поперечному, что Маркел – в честь бога войны Марса, а фамилию Дисов, от ДИС – Дорогой Иосиф Сталин, получил в саратовском детдоме подкинутый туда дед. «Я югослав!» – иронизировал Маркел. Любопытные удовлетворялись ответом, хотя такой нации на свете не существовало. Тупой народ, чего с них взять...
– Создается впечатление, что вы то ли несколько оптимистично оцениваете состояние больных, то ли слишком самоуверенны. – Бесцветный, напрочь лишенный интонаций и модуляций (так, наверное разговаривают большие начальники) голос Пузыря совершенно не мешал наслаждаться музыкой. Скорее всего потому, что голос звучал в ушах, а музыка – где-то в душе.
– Вот как? – Маркел изобразил лицом удивление. – А у вас не создается впечатления, что у сотрудника, который работает сутки через двое, да еще и не раз при том выходит на полусутки по просьбе администрации, будет больше смертей, чем у того, кто работает на ставку?
Спорить тут было нечего – Маркел всегда был готов добавить к своим ежемесячным десяти суткам так называемые «полусуточные» дежурства (с восьми до двадцати двух или с девяти до двадцати трех), чтобы как можно меньше бывать дома и как можно реже видеть свою жену, женщину отвратительную во всех отношениях. Давно уже пора было расстаться с ней, но по уму следовало избавиться только от жены, но не от ее двухкомнатной квартиры. Хороший план требовал времени как на разработку, так и на осуществление. Поспешишь – и людей насмешишь, и ни с чем останешься.
На подстанции Маркел объяснял свою безотказность чувством солидарности и корпоративной взаимовыручки. «Да и деньги никогда не бывают лишними», – скромно признавался он...
– Конечно, кто больше работает, у того чаще все случается, – старший врач покивал лысой головой, – но тем не менее ваш показатель существенно отличается от средних данных по подстанции...
Маркел смотрел на старшего врача и молчал, прикидывая, стоит ли доводить Пузыря до истерики или же лучше поскорее уйти. Немного поколебавшись, выбрал второй вариант – сильно хотелось поскорее принять душ, выпить стакан крепчайшего чая и завалиться спать.
– Для начала напишите мне объяснительную по поводу Бутурлиной и впредь будьте осторожны.
Старший врач – должность бумажная, кабинетная. И душа для этого нужна бумажная. Константин Павлович как нельзя лучше подходил для своей должности.
– Повод для объяснительной?
– Недооценка состояния больной, приведшая к ее смерти.
– Но ведь...
– Был? Был. Осматривал? Осматривал. Лечил? Лечил. – Незаметно для себя самого старший врач перешел на «ты». – Умерла? Умерла. Значит – нужна объяснительная.
– Гад ты, оказывается, Костя Федотов! – с чувством сказал Маркел, доставая из нагрудного кармана синей спецодежды ручку.
– Что?! – попробовал возмутиться Пузырь.
Фамилия у него была Филатов, а не Федотов, но это обстоятельство ничего не меняло.
– Позавчера смотрел «Республику „ШКИД“, – дружелюбно пояснил Маркел. – Обожаю этот фильм. Вот и вспомнилось чего-то про Федотова. Не смотрели? Был там такой одноглазый персонаж...
– Пишите, Дисов, и идите отдыхать. – Старший врач положил перед Маркелом чистый лист бумаги и вздохнул, демонстрируя, как ему все это надоело.
«Тяжело? – подумал Маркел. – А тебя сюда за уши никто не тянул!»
Во дворе Маркела поджидал Олег Власов, один из тех немногих сотрудников, с которыми у Маркела сложились хорошие, можно сказать – почти дружеские отношения. Олег приехал в Москву из Вышнего Волочка три года назад, рассудив, что если и выпала такая планида – быть врачом «скорой помощи», то лучше всего быть им там, где за работу хорошо платят. Представляя Олега коллективу, старший врач (тогда еще не Пузырь, а другой), поинтересовался, почему при десятилетнем скоропомощном стаже Олег не имеет врачебной категории.
– Я же не мяса кусок, чтобы непременно иметь категорию, – с ходу отбрил Олег. – Да и потом не собираюсь я унижаться перед всякими уродами ради категории.
«Наш человек!» – решил Маркел и не ошибся. Сам он тоже не имел категории. Не имел по тем же самым причинам, что и Олег, – не хотел ни перед кем унижаться. В первую очередь перед собственным начальством, у которого следовало утвердить аттестационную работу – отчет о работе за последние три
