Санитаров на три свалившиеся с неба ставки привел Панкрашкин. Не поодиночке, а группой – два мужика средних лет и молодой парень. У всех троих были вялые лица людей, изрядно потрепанных жизнью, и двухтомные трудовые книжки.
– Ребята золотые, – в своей манере отрекомендовал их Панкрашкин.
Ребятам предстояло, как выразился Панкрашкин, «оказывать ритуальные услуги на высшем уровне».
– Эти, что сидели тут раньше, – Панкрашкин презрительно кривился и тыкал пальцем в сторону вестибюля, – вели себя как собака на сене – сам не ам и другому не дам. Разве только в быстром оформлении документов дело? А все остальное?
Под хранение «всего остального» Павел Андреевич отдал Панкрашкину «учебную» комнату, служившую для проведения собраний и всякого рода занятий с персоналом отделения. Рассудив, что собрания ему удобнее проводить прямо в кабинете, благо позволяли размеры, а для занятий прекрасно подойдет и комната отдыха.
Десятого числа, в оговоренный день расчетов, Панкрашкин вручил Павлу Андреевичу конверт.
– С первой, так сказать, получкой, тебя, Паша!
– Спасибо. – Павел Андреевич не глядя смахнул конверт в верхний ящик стола.
Заглядывать в конверт при Панкрашкине по старой интеллигентской привычке постеснялся, но с сожалением определил, что конверт был тощенький. Ну, для первого раза сойдет, все равно лучше, чем ничего.
Как остался один, то, разумеется, сразу же полез в конверт и не смог сдержать возгласа удивления, обнаружив там пятнадцать новеньких стодолларовых банкнот. «Ну ни хрена себе! – подумалось Павлу Андреевичу. – И практически не за что!» Он тут же решил, что дома эти деньги показывать не станет – жена с дочерью мгновенно спустят все на ерунду. Пора создавать личный фонд, ведь с деньгами и живется как-то увереннее и дышится легче.
Вечером того же дня Панкрашкин поинтересовался:
– Доволен?
– Вроде как да, – осторожно ответил Павел Андреевич.
Отвечать «очень доволен» не следовало – а ну как в следующий раз будет больше? Насчет вникания в истинное положение дел Павел Андреевич не обольщался. Он прекрасно понимал, что у такого ловкача, как Панкрашкин, все концы будут сведены так, как ему надо.
– А больше хочешь?
Панкрашкин не предлагал и не спрашивал. Он – искушал, и не было возможности устоять перед этим искушением. На Павла Андреевича до появления Панкрашкина с избытком валились проблемы и всяческие шишки, а тут появился добрый волшебник и начал осыпать деньгами... Порой хотелось ущипнуть себя за ногу – уж не сон ли это?
– Много больше? А, Паш?
– Кто ж не хочет? – удивился Павел Андреевич.
– Тогда вот что. – Панкрашкин уперся взглядом в Павла Андреевича. – Персонал надо бы сменить весь, а то среди чужих людей настоящего размаха нет. А нам бы развернуться вовсю! Тогда и деньги настоящие придут. Что скажешь, Павел Андреевич?
– Ты давай конкретнее, – потребовал Павел Андреевич. – Что значит «сменить весь персонал»? Как ты себе это представляешь? И кого я взамен наберу? И главное – где? Что, думаешь, ко мне очередь из желающих работать? А обучать новых людей?
– Все решаемо, – заверил Панкрашкин. – У меня на примете много подходящих людей. Есть два очень грамотных врача-патологоанатома, есть лаборанты, о старшей сестре я вообще не говорю – имеется такая кандидатура...
– Где она работала, твоя кандидатура? – усмехнулся Павел Андреевич. – В овощном магазине?
– Пятый год в таком же отделении, как у тебя, старшей сестрой работает. Толковая и с людьми прекрасно ладит. К тому же хороша собой и не жадная на это дело...
– Я должен подумать.
– Думай, только не тяни. Я, вообще-то, пришел работать вместе с тобой, надеясь на полное взаимопонимание между нами, – в голосе Панкрашкина послышались нотки сожаления, – но если я ошибся, то – ничего страшного. Просто уйду, и все.
– Как уйдешь? – опешил Павел Андреевич.
Представить, что Панкрашкина не будет, а значит, не будет и всех этих приятных новшеств, начиная с кофе в приемной главного врача и заканчивая сегодняшним конвертом, было страшно, а если точнее – то невозможно было представить.
– Паша, ты пойми меня правильно: или мы сработаемся, или расстаемся. Без обид и претензий – ну не вышло, так не вышло. В жизни чего только не бывает.
Говорил Панкрашкин мягко и доброжелательно, но где-то в подсознании Павла Андреевича повеяло холодком – уж не ему ли самому придется уйти?
– Да я не в том смысле, Юра... Просто как все это сделать? Это же не раз-два...
– Паша, ну за кого ты меня принимаешь?! – возмутился Панкрашкин. – Разве я могу свалить все на тебя? Разве друзья так поступают? Твое дело начальственное – увольняй да принимай. Уйдет один – завтра же придет человек на его место. И не какой-нибудь, а свой. Верный, надежный. Такой, что не продаст и не подставит. Не то, что твоя Лерка...
Со старшей сестрой отделения Валерией Сергеевной у Панкрашкина были не самые лучшие отношения. Не отношения даже, а нечто вроде противостояния.
– Что-то опять? – насторожился Павел Андреевич.
– Да нет, ничего особенного. Все как всегда – ходит, вынюхивает, нос кругом сует... Короче – ты не волнуйся, все будет в полном порядке. Главное – не уговаривай остаться и не сболтни ничего главному врачу. Расширение деятельности ее касаться не будет. Только нас с тобой. И персонал мы, – это панкрашкинское «мы» немного покоробило Павла Андреевича, – заменим не сразу, а где-то за полгодика, как раз новые люди успеют освоиться. Ты мне только одну услугу окажи – придерись пару раз к конторе, которая ваши биологические отходы вывозит. Да придерись хорошо, со скандалом, с привлечением главного врача, и чтобы повод был соответствующий, веский. Договорились?
– Это еще зачем?
– Есть у меня фирма, желающая, да нет – просто мечтающая с вами работать. Очень хорошие люди. И отходы вывозят так, что придраться не к чему. И обойдутся дешевле, чем нынешние.
– А не будет ли все это выглядеть сшитым белыми нитками?
– Нет, не будет. Ты поскандалишь сам по себе, а эти ребята предложат главному врачу свои услуги тоже сами по себе. Никакой взаимосвязи, чистое совпадение. Ну, так что – договорились?
– Договорились.
– Обо всем?
– Обо всем, – вздохнул Павел Андреевич.
– Прекрасно. Тогда начнем, благословясь.
Валерия Сергеевна принесла заявление об уходе по собственному желанию через три дня. В глаза не смотрела, причин не объясняла и вообще была какая-то замороженная, что ли. Отработала две положенные недели, ввела в курс дела новую старшую сестру – весьма сексапильную женщину и действительно с опытом административной работы (не соврал Панкрашкин), – и тихо ушла. Раньше слово «тихо» к Валерии Сергеевне было неприменимо. Она все делала громко, даже – чересчур громко.
Новая старшая («Юля, просто Юля, какое может быть отчество в мои годы») в первый же день самостоятельной работы показала Павлу Андреевичу небо в алмазах прямо у него в кабинете. Прямо так – вошла, заперла дверь на ключ, подошла поближе, улыбнулась и начала раздеваться. Раздевалась не просто так, а медленно извиваясь в такт неведомой музыке. И еще язычком играла, чертовка, то высунет его дразняще, то щеку им изнутри подопрет. Тут и сам папа пимский бы не устоял, не то что Павел Андреевич, совершенно не избалованный женским вниманием. Жена давно уже приучила его к мысли о том, что он толстый, лысый, вечно потный, и вообще – не тянет как мужчина даже на троечку с минусом.
– Мы с тобой смотримся как жук и роза! – вздыхала эта стерва всякий раз, когда ей приходилось
