— Ах, Изабелла Соломоновна, вы просто читаете мои мысли, — сказал главный врач, когда гражданка Кобзарь наконец-то умолкла. — Регистратура – это моя вечная головная боль. Нормальные люди туда работать не рвутся, на такую-то зарплату, а от ненормальных одни проблемы. Прямо и не знаю, что делать…
— А вам по должности положено это знать! — вставила вредная старуха.
— Я понимаю, — не стал спорить Антон Владимирович. — Пора мне, наверное, на пенсию. Вот как пройдет Новый год, так и скажу в управлении: «ищите мне замену и побыстрее». Вы не представляете, как я устал от всего этого! Нет, пора, пора на пенсию!
— Да что вы, Антон Владимирович! — переполошилась Изабелла Соломоновна, при всей своей склочности обладавшая добрым сердцем. — Вы мужчина в самом расцвете сил, и вдруг на пенсию! Да не обращайте вы внимания на эти мелочи…
— Это не мелочи, Изабелла Соломоновна!
— Мелочи, сущие мелочи! И не спорьте со мной. Я, наверное, и сама виновата, терпения следовало бы иметь побольше, не школьница ведь…
Еще пять минут взаимного рассыпания в любезностях – и Изабелла Соломоновна ушла полностью удовлетворенной на неделю вперед.
Свято место пусто не бывает – почти сразу же в дверном проеме нарисовался сердитый мужчина лет сорока, судя по костюму, выражению лица и манере держаться – из мелких начальников.
— Здравствуйте! Вы главный врач?
Интересно, а кого он ожидал увидеть за столом в кабинете, на двери которого красуется табличка: «Главный врач Загеройский Антон Владимирович»? Рентгенолога? Или подросткового врача?
— Я, садитесь, пожалуйста. Слушаю вас!
С такой публикой следовало держать себя строго официально.
— Гармазкин Илья Николаевич, ведущий специалист сектора спортивно-досуговой работы муниципалитета.
«Видно птицу по полету, добра молодца по соплям», — подумал Антон Владимирович, совершенно не впечатленный должностью Гармазкина.
— Я только что был у вашего уролога Сабурова…
Опять этот Сабуров! Антон Владимирович терпел уролога только из-за размеров ежемесячно выплачиваемой им дани. Алкаш, конечно, и грубиян вдобавок, но работать, то есть выколачивать из пациентов деньги, умеет превосходно. Что да то да.
— Он поставил мне диагноз хронического простатита и помимо прочего порекомендовал курс лечебного массажа предстательной железы. Я ответил, что ввиду своей занятости ходить на массаж не могу, тогда доктор предложил, чтобы массаж мне делала моя жена, в домашних условиях. Я был немного шокирован этим советом, но ответил, что моя жена не станет этим заниматься, так как она не имеет медицинского образования, и вообще я постеснялся бы попросить ее о чем-то подобном. Вот вы попросили бы свою жену о подобной м-м-м… услуге?
— Ну, если это нужно для здоровья, то почему бы и нет? — соврал Антон Владимирович.
— Вы, медики, как-то иначе смотрите на эти вещи. Не знаю, не знаю… Ну да ладно, дело не в этом, а в том, что дальше посоветовал мне уролог. Он сказал: «Ну раз так, то найдите себе любовника»! Вы представляете?!
— Что? — не поверил своим ушам Антон Владимирович.
— Найдите себе любовника!
— Вы не…
— Я не ослышался и не преувеличиваю! Я дословно передаю его слова! Хотите, скажу, что я услышал в ответ на требование извиниться передо мной?
— Не надо, — отказался Антон Владимирович. — Я и так могу представить. Вы не будете любезны подождать пять минут в приемной?
— Буду!
Как только ведущий специалист сектора спортивнодосуговой работы муниципалитета скрылся за дверью, Антон Владимирович снял трубку внутреннего телефона и набрал единицу, четверку и семерку – номер телефона в кабинете уролога.
— Сабуров!
— У меня сейчас сидит Гармазкин…
— Какой Гармазкин, Антон Владимирович?
— У тебя еще хватает наглости спрашивать, «какой Гармазкин»?
— А-а, этот хмырь…
— Игорь Сергеевич, слушай меня внимательно и не перебивай! — главный врач еле сдерживался, чтобы не заорать изо всей мочи. — Если ты немедленно не явишься ко мне и не расстелешься в извинениях перед Гармазкиным, то сегодня же получишь на руки трудовую книжку со статьей!
— Что, так сразу со статьей?! — попробовал возмутиться уролог.
— Почему «сразу»? — удивился главный врач. — Ты что, забыл про два строгих выговора – за пьянство на работе и за прогул? Сейчас получишь третий. И клянусь тебе чем хочешь, что я не пугаю, а просто информирую.
— Сейчас приду!
Что-что, а каяться Игорь Сергеевич умел. Исконно русскому человеку так и положено – и нагрешить от души, и каяться так же искренне.
— Простите меня, великодушно, Илья Николаевич… — басил Сабуров, прижав к груди обе ладони.
«Надо же – то якобы фамилию забыл, а тут и имя с отчеством вспомнил!» – подумал Антон Владимирович.
— …сорвалась с языка глупая шу… рекомендация…
— Вы считаете эти слова рекомендацией? — поинтересовался Гармазкин.
— Глупостью я их считаю! Полной глупостью! Абсолютной! И умоляю меня простить! И вы, Антон Владимирович, не сердитесь, пожалуйста, подобное больше не повторится…
Насладившись унижением уролога, Гармазкин сменил гнев на милость и ушел успокоенным. Антон Владимирович завел Сабурова в кабинет и строго сказал ему:
— Ну, то что ты то и дело не можешь удержаться, чтобы не выпить на работе, я еще могу понять – это болезнь у тебя такая. Но вот какого хера ты свой язык так распускаешь, я понять не могу. Если остроумия некуда девать – иди в цирк, клоуном работать! Если же хочешь оставаться у меня, то держи язык, где хочешь, хоть за зубами, хоть в жопе, но воли ему не давай. Вот зачем из ничего на ровном месте проблему создавать?
— Ко мне друг из Астрахани приехал, икорки черной привез, которую сейчас и не купить нигде, — улыбнулся в усы Сабуров. — Я как раз хотел спросить – вы черную икорку уважаете?
— Уважаю, если ей отравиться нельзя…
— Обижаете, Антон Владимирович! — улыбка Сабурова стала шире. — Я первым делом тещу угостил, надо же старших уважать, вчера сами ели. Никаких отрицательных эмоций – одни положительные. Завтра сами убедитесь.
— Иди, работай, — Антон Владимирович дал понять, что инцидент исчерпан.
Третья посетительница была просто дурой. Как еще можно назвать человека, явившегося прикрепляться в поликлинику, не имея на руках полиса обязательного медицинского страхования?
— Я забыла его дома, в Волгограде, вы понимаете – в Вол-го-гра-де? — все повторяла она. — Что ж мне теперь за ним специально ехать? Это такие концы и немалые деньги…
Глубоко посаженные недружелюбные глаза, сжатые в ниточку губы и тяжелый подбородок выдавали в посетительнице человека, руководствующегося в жизни принципом: «а мы постоим – на своем настоим».
— Не хотите ехать – пусть вам его вышлют!
— Так некому высылать! Ну неужели в Москве, в столице нашей родины, мне никто не может дубликат выписать?
