направлениями. Пропечатайте их заранее, вообще все лучше заранее пропечатать, чтобы быстрее работалось. Я не быстро говорю?
— Нет.
— Льготные рецепты выписывайте согласно перечню, который вам даст Лариса Николаевна. Выписывайте не больше, чем на три недели. Три-четыре рецепта на больного, не больше. Контроль у нас очень строгий. Номера рецептов и что именно по ним выписано, непременно записывайте в карту. Кроме того, у нас в поликлинике каждым врачом ведется такая форма, как «журнал учета льготных рецептурных бланков». Кому, когда, что именно… Лариса Николаевна даст вам журнал. Дневники я советую писать прямо на вызовах, не откладывая на потом, — в конце дня в голове будет каша. Каждое утро вы приходите в поликлинику к девяти часам, расклеиваете записи по картам, отчитываетесь в использованных больничных, восполняете бланки… Если выписываете больничный или льготный рецепт, то карту подаете мне на проверку. Перед выпиской льготных рецептов непременно проверяйте документ, дающий право на льготу. На слово не верьте. У нас любят новым врачам лапшу на уши вешать…
Инструктаж затянулся на час.
— Одежда и обувь должны быть удобными. На вызове обязательно раздеваться, но никогда не разуваться. Это утомительно и опасно – можно ногу поранить или грибок подцепить. Лариса Николаевна даст вам одноразовые бахилы, на каждом вызове их, разумеется, использовать не надо, не тем количеством мы располагаем, но в случае, когда больной или родственники начинают вопить насчет ковров или если в квартире есть маленькие дети – то надевайте. Что касается мытья рук, то скажу сразу – если делая двадцать – двадцать пять вызовов в день, вы на каждом вызове помоете руки, то ваши руки не спасет никакой крем. Смотрите по ситуации. У нас вообще работа такая, что нужно смотреть по ситуации.
Из кабинета Воскресенской Данилов позвонил к себе в кабинет и услышал от Лизы:
— Всем уже объявлено, что вы на участке. Так что мы делаем то, что уже было назначено, а если возникает какой-то экстренный случай, то обращаемся к Пахомцевой. Теперь она за вас, Владимир Александрович.
— Прекрасно, — Данилов отправился к старшей сестре.
— Я прослежу, чтобы вам давали вызовы по совести, — пообещала Лариса Николаевна.
При этом она буквально поедала его глазами, демонстрируя столь выраженный женский интерес, что привыкший ко всему Данилов почувствовал некоторое смущение.
— «По совести» – это как?
— Не больше, чем с двух участков в день, чтобы вам не бегать по всему району, и поровну с остальными врачами, то есть не поровну, а вдвое больше, вы ведь на приеме не сидите.
Лариса Николаевна доверительно склонилась к Данилову, предоставляя ему великолепную возможность заглянуть в вырез ее халата. Данилов демонстративно отвел глаза в сторону.
— Сегодня уже все, словно с цепи сорвались, вызов за вызовом, вызов за вызовом. А все телевидение виновато. Постоянно твердят: «Не выходите из дома, не разносите заразу, вызывайте на дом…»
— А каков порядок получения вызовов?
— Утром, как закончите с бумажками, зайдете в «вызов на дом» и получите первую часть. Как сделаете – с последнего вызова звоните и получайте новые. В три часа – последний звонок. Остальное уже пойдет на дежурную службу. Посмотрите вечерком карту района, а лучше купите себе атлас с номерами домов. Тонометр с фонендоскопом у вас есть?
— Да, фонендоскоп свой, а тонометр Баринова выдала, как только приступил к работе.
— Хорошо, тогда вот, получайте все остальное…
Потом Данилов спустился на первый этаж за больничными листами, заодно пропечатал все свои рецепты и направления на госпитализацию. Ставить личную печать было немного непривычно. Оставшееся время посвятил изучению инструкций и перечня лекарств, которые можно было выписывать льготникам. Перечень захватил с собой, чтобы продолжить изучение дома. Ушел с работы с головной болью, но в целом – подготовленным для работы на участке. Очень интересно было сравнить «скоропомощные» впечатления с «участковыми». Интуиция подсказывала, что, несмотря на отсутствие ночной работы, работать на участке будет тяжело.
«Зато для здоровья полезно – весь день в движении, — подумал Данилов. — И временем в каких-то пределах можно распоряжаться по своему усмотрению».
Работа на участке началась с приятного события – подачи заявления в ЗАГС. Данилов трезво рассудил, что в первый день, пока еще не за что отчитываться и нечего расклеивать по амбулаторным картам, можно явиться в поликлинику и попозже. Елена тоже могла позволить себе опоздать на работу.
— Надо сделать это, пока я еще работаю на старом месте, — сказала она, в ответ на даниловское: «А пошли завтра в ЗАГС?» – Потом времени не будет.
В подаче заявления не было ничего торжественного – обычная бюрократическая процедура, связанная с заполнением анкет, но тем не менее настроение у Данилова было приподнятым.
Оно оставалось таким до первого вызова – Белополянская, дом три, корпус два, квартира семь, первый подъезд, второй этаж. Повод – женщина, девятнадцати лет, боль в горле, температура.
На первый взгляд – ничего особенного. Обычное московское интеллигентное семейство из небогатых. Обилие книжных полок, мебель середины восьмидесятых, тяжеловесная хрустальная люстра. Из современного – компьютер с жидкокристаллическим монитором.
Пациентка томно лежала на диване, укрытая всеми имевшимися в доме одеялами. Данилову стало ее жаль – перегрев и здоровые организмы переносят плохо, а уж про больные и говорить нечего.
— Она со вчерашнего дня на строжайшем постельном режиме! — докладывал отец, провожая Данилова в ванную – мыть руки. — Мы так боимся осложнений.
— Не паникуйте преждевременно, — ободрил его Данилов.
На первый взгляд заботливый папаша производил хорошее впечатление. Интеллигентного вида, обходительный и полотенце доктору подал чистое, а не «вот то, что слева висит, им почти не пользовались».
Дочь, изнемогавшая под грудой одеял, покорно показала Данилову горло, дала себя выслушать и осмотреть, но при этом не проронила ни слова – на все вопросы отвечал отец. В этом не было ничего неестественного – когда в горле дерет, словно наждаком, разговаривать не очень-то хочется.
— Вам больничный или справку? — спросил Данилов по завершении осмотра.
— Справку, доктор, — засуетился отец. — Машенька учится в училище имени Гнесиных. Вы, доктор, знаете, что такое училище имени Гнесиных?
— Имею представление, — сухо ответил Данилов, которого немного покоробил вопрос.
Он даже знал, что Гнесинка находится на Поварской улице, примерно посередине между стациями метро «Арбатская» и «Баррикадная».
— Машенька – будущий золотой голос России, — заявил папа.
Будущий золотой голос России простонал что-то невнятное.
— Она интересуется прогнозом, — «перевел» отец. — Я тоже им интересуюсь.
— Прогноз как прогноз, — ответил Данилов. — Фолликулярная ангина лечится не менее десяти дней. Постельный режим, антибиотики, полоскания, обильное питье как домашнее средство детоксикации. Я вам сейчас выпишу рецепты и напишу режим лечения.
— Спасибо, доктор, но… — отец больной замялся, словно подыскивая нужные слова.
— Я вас внимательно слушаю, — подбодрил его Данилов.
— …Достаточно ли у вас квалификации для того, чтобы лечить данное заболевание у вокалистки?! — собравшись с духом, выпалил отец.
— Думаю, что достаточно, — ответил Данилов. — Но это не мешает вам проконсультироваться у любого другого врача. Через недельку можно будет посетить отоларинголога в поликлинике…
— Но это только через неделю, доктор, а что нам делать сейчас?
— Я вам все расскажу. Только вот выпишу рецепты.
— Доктор, извините мне мою настойчивость, но вы уверены, что назначите правильное, адекватное лечение?
— Уверен, — ответил Данилов, заполняя графы в первом рецепте. — Дайте мне паспорт и полис,
