возможность рабочим пользоваться подъёмным золотом. До чего выгодно выбирать самородки, можно судить хотя бы по тому факту, что за впуск ночью в шахты сторожа брали по пятисот рублей с человека. Теперь товарищество строго оградило свои права собственника. Однако, по заявлению главного управляющего прииска г. Белозерова, подъёмного золота поступает всего на 800 т. р., тогда как прежде одни рабочие на этом золоте зарабатывали около 2.000.000 р.
Отсюда понятно и требование рабочих о компенсации в виде увеличения заработной платы на 30%. Платят за такое золото по 3 руб. 60 коп. с золотника вместо 4 руб. 44 коп. Золото, поднятое в виде самородков, сдаётся в опечатанные кружки, и стоимость его уплачивается артели. Таким образом, у рабочих порознь отнята надежда на внезапное обогащение. Между тем, эта-то надежда и позволяла рабочим массам мириться с крайне тягостными условиями работы и самой жизни на приисках, заброшенных в глухую, холодную тайгу.
Наряду с этим, ревниво оберегая свои прерогативы, как собственника каждой крупицы золота, а в другом направлении пользуясь своим положением монополиста, ленское товарищество лишило рабочие массы фактической возможности защищать свои права, выработанные, однако, местными обычаями на протяжении почти целого столетия.
Труд, правда, оплачивается сравнительно высоко. Годовой заработок рабочего колеблется между 500 и 600 руб., но почти не стало слышно, как раньше, о рабочих, уносящих тысячи рублей и десятки тысяч. Главная приманка, своего рода лотерея, исчезла. Всё урегулировано, и масса уже этим самым фактом чувствует себя обиженной. Прежде “фарт” (выручка от самородков) делился между предпринимателем и рабочим. Теперь “фартовый” заработок всецело выпадает на долю счастливого владельца акций ленского товарищества. Рабочая масса видит, как непропорционально затрачиваемому капиталу обогащается владелец предприятия. Она слышит, что управляющий на сверхсметной добыче золота наживает сотни тысяч рублей. Но все эти блага идут мимо работающих. Создаётся опасное настроение против алчных монополистов, не желающих делится дарами природы с теми, кто их открыл и добыл.
На приисках к тому присоединяется тягостное чувство порабощения всех и каждого деспотическому товариществу. Почти все жители города Бодайбо находятся в подчинении “хозяину”, все являются лишь подрядчиками у него. В виду этого, раз администрация товарищества признаёт чьё-либо пребывание вредным, то опальный рабочий, не поладивший на приисках, не может выступить хотя бы в роли старателя, т. е. самостоятельного, мелкого предпринимателя-рабочего. Стоит администрации под рукой объявить кому-нибудь отлучение, и такой рабочий не получит нигде кредита. В буквальном смысле слова, он окажется лишённым крова и пищи. Вот почему общая зависимость от товарищества создаёт враждебную ему атмосферу.
Она сгущается и тем, что более мелкие служащие далеко не всегда остаются на высоте положения. Власть, сознание могучей силы хозяина опьяняет исполнителей среднего и мелкого калибра. Поэтому очень часты случаи нетактичного отношения мелкой администрации к отдельным рабочим. Обиженный встречает, конечно, огромное сочувствие в сотрудниках, понимающих, что каждый из них не застрахован от подобной участи. Фактическое бесправие массы вызывает ощущение неуверенности в завтрашнем дне. Между тем, эта неуверенность не имеет противовесом прежней надежды на возможность быстрого обеспечения. Сама высшая администрация прекрасно сознаёт необходимость выдержанного отношения к запросам и интересам массы. Тем не менее, на каждом шагу исполнители велений начальства выступают в роли насильников.
Создаётся такое положение, при котором фактически упраздняются все юридические и правовые нормы. Казалось бы, что право иска по нарушенному договору является неотъемлемым у каждого лица. Между тем, среди требований, выставленных рабочими, фигурирует именно признание за ними “права предъявлять иски товариществу о нарушении договора”. Несомненно, что никто юридически не в состоянии лишить рабочих права на иск. Но, в действительности, рабочему даже проживать негде после расчёта, чтобы вести процесс с товариществом по нарушению им контракта. Всякая же юридическая помощь на месте отсутствует. Тот факт, что рабочим по иску, ими предъявляемому, пришлось обратиться к иркутским адвокатам, красноречивее всяких слов свидетельствует о совершенной беззащитности рабочих в золотоносном районе. Крепостническая зависимость рабочих от администрации приисков вызывает то, что на деле не может быть осуществлено право каждого назначить плату за сверхурочные работы по соглашению. Засим, как видно из требований рабочих, они фактически лишены возможности привлекать лиц из приисковой администрации к ответственности за оскорбление, настаивать на регулярной уплате денег за дни, пропущенные по болезни и увечью, приключившемуся по вине товарищества и т. д. Не обеспечены правильность расчёта, выдача на руки расчетных книжек да и самая оплата труда деньгами, а не талонами.
Об обстановке, в которой живут рабочие ленских приисков и совместной жизни семейных с холостыми говорить не приходится… Ужасы казарменной жизни рабочих были описываемы на страницах “Нового Времени”. Очевидно, что создание полного и беспредельного порабощения товариществу толкнуло, наконец, рабочих, решительно не склонных поддаваться агитации, на мысль о необходимости объединённому образу действий товарищества противопоставить объединённое же выступление рабочих масс.
Не надо забывать, с другой стороны, что нравственную поддержку рабочие встречают во всех слоях местного населения. Против товарищества настроены мелкие золотопромышленники, выбитые из колеи непосильной конкуренцией, против него же и многочисленные поставщики, работающие на ленцев, но всегда сожалеющие, что те диктуют им цены, какие угодно.
Круговая кабала в районе объединяет всех на чувстве недовольства вообще, а в частности, и на глубине ненависти к отдельным лицам, из состава его администрации. Слишком очевидна для всех общая подчинённость, заставляющая 25-тысячное население покорно уступать львиную долю извлекаемых богатств в руки пришлых иностранцев и евреев. Неимение выхода, отсутствие других предприятий, куда могли бы передвигаться элементы, возмущённые действиями товарищества, всё делает обстановку подобной той, которая создалась бы в котле, лишённом предохранительных клапанов…
Заправилы ленского товарищества настолько привыкли к атмосфере беспрекословного подчинения всех и каждого, что уже сама попытка рабочих восстановить свои попранные права вывела “хозяев” из равновесия.
Ленцы неотступно требовали от представителей власти крутых мер. Непокорных протестантов предполагалось выселять зимой, т. е. обрекать на все невзгоды странствий в дикой тайге, по морозу и пешком. Между тем, один выход из тайги в заселённую местность обошёлся бы бедному рабочему при этих условиях в 80—100 руб.
Колебания местной администрации в деле немедленного выселения вызвали жалобы ленцев на агентов правительства. Не довольствуясь сказанным, товарищество первым делом потребовало отправки войска. Это обстоятельство ещё более возбудило рабочих, в начале даже склонных охранять шахты от затопления водой. Арест стачечного комитета без повода к тому с его стороны, а затем и коварное стремление ленской администрации придать стачке присущий ей политический характер, запутали все отношения.
Губернские власти, естественно, потеряли голову, и в результате -пролитая кровь!…
Как всегда, собственные важные недочёты пробуют теперь прикрыть вероломными криками о политическом выступлении. Свою бесцеремонность в обращении с правами населения и рабочих масс маскируют возгласами о подрыве основ!… Между тем, единственным коренным выходом из создавшегося положения является уничтожение монополий ленцев, закабаливших весь край, благодаря бездорожью и трудности проникновения в район, нередко и совсем отрезываемый от мира.
Приходится пожалеть, что, благодаря проискам города Иркутска, вопрос о соединении судоходной части р. Лены железной дорогой с Сибирской магистралью отложен до осени. Каждый год промедления отдаёт край в безраздельное господство монополистов, очевидно потерявших меру в своих притязаниях и не останавливающихся, для защиты своих привилегий перед пролитием крови рабочих, в жесточайшей, каторжной обстановке создающих им колоссальные богатства…”
III. Установив путём изложенного магистральные линии вопроса, нельзя не перейти к его анализу, разумеется, сжатому. Материалом служат данные, опубликованные в печати и
