всемирною кагала, превращает разрушимый ею, хотя и ни перед кем не скрывающийся “деспотизм”, в тиранию “Тёмной Силы”, безличной и неведомой, безответственной, сокровенной, монопольной и самозванной, всем чуждой, а потому отчаянной, хищнической и свирепой.
Советуя учредить эту тиранию взамен парламента, Биконсфильд. по еврейскому обыкновению, пророчествовал о том, что для нею заведомо представлялось уже действительностью, иными словами, предательски относил к будущему “счастью” гоев такое, уже завершаемое, порабощение их сынами Иуды, которою разоблачить прямо не дерзал, но и скрывать далее не находил нужным…
Территория наибольшего размножения евреев и самый центр тяжести иудаизма находился в России. Вследствие этого и в виду особых, чрезвычайно благоприятных для кагала свойств русского народа, именно потому, что ничего общего с высокомерием, жестокостью и вероломством талмуда он не имеет, наша родина как главная сцена злоумышляемой еврейством мировой деспотии должна являться предметом яростнейших нападений Израиля. Ради скорейшего достижения цели, они ведутся и международными путями, дабы дискредитировать нас во вне, а через мероприятия “освободительного движения” н внутри страны.
Еврейству хорошо известно, что якобы вступаясь за него, никакое правительство не бывает и не может стать искренним, а, наоборот, рассчитывает, если не избавиться от части своих сынов Иуды, то хотя бы сократить их наплыв. Во всяком случае, опыт показал евреям, что только путём принуждения или подкупа могут они рассчитывать на содействие от кого бы то ни было…
Но задача — не из лёгких. Отсюда у детей Израиля возникла потребность в сильнейших союзниках и притом не только в естественных, какова Англия, но и в столь, казалось бы, невероятных, как северная Америка. Если эта последняя, что теперь уже едва ли может быть оспариваемо, поддавшись коварному обману иудейской прессы стала во время маньчжурской войны за Японию против России и сама же повергла себя в грозные опасности, то из этого явствует лишь, что американским “государственным людям' не мешало бы предательству поучиться у евреев.
Во всяком случае, крайности сходятся и еврейство чувствует себя не менее привольно среди чёрствых, корыстолюбивых янки, чем перед добродушным и благородным характером россиян.
А чтобы выяснить нынешние причины успехов кагала нам во вред, американцам необходимо, хотя бы мельком, оглянуться на лабиринт иудейской дипломатии вообще. Изгнание в конце XV века евреев Фердинандом и Изабеллой совпало с расцветом мореплавания и его открытий, в виду чего сверх ожидания достигло обратных результатов. Разбегаясь из Испании и Португалии на север Африки, в Венецию, Голландию и Англию, сыны Иуды не могли, конечно, оставить без внимания тех потоков золота, которые полились в Европу из Америки, равно как и невиданных ещё никогда раньше барышей, и изобилии приносимых колониальными продуктами: сахаром, пряностями, табаком, шёлком, бриллиантами, жемчугом, с tutti quanti. Таким образом, расселение еврейства преимущественно по Голландским, а затем и но английским колониям. в частности же на континенте Америки, обусловливалось логически. Но среди этой юдоли плача нет многих, а есть всего один еврей оттиснутый в миллионах экземпляров, значит, он же не мог не сделаться и фактором интернациональным. Постепенно, правда в несколько иной форме. возобновилась история номинального владыки тогдашней вселенной, древнего Рима, где сыны Иуды точно также успели завладеть международной дипломатией к возвышению собственного господства, разумеется. Дальнейшему и весьма сильному развитию данного факта способствовала наполеоновская эпоха, прежде всего через вызнанную ею систему тяжких государственных займов, которая не только явилась первоосновой династии франкфуртского раввина Меера-Амшеля Ротшильда, но и главным фундаментом иудейского могущества вообще, а на путях дипломатии в особенности. При изложенных обстоятельствах явление этого рода должно существовать, а потому засвидетельствование его бытия даже столь авторитетным знатоком, как жид- премьер Великобритании лорд Биконсфильд представляется, строго говоря, только поверкой несомненного вывода, — стало быть, излишне. Тем не менее, самый триумф ci-devant Вениамина Д'Израэли на Берлинском конгрессе приобретает отсюда свою полную назидательность.
Обращаясь к тому же ведомству иностранных дел в России, мы видим, что не весть откуда сбегавшиеся в XVIII столетии немцы были заменены здесь в XIX веке сначала полуевреем Нессельроде, подарившим нам крымскую трагедию, а немного позже и настоящим евреем Гирсом, ещё более ожидовившим нашу дипломатию. Без сомнения, один, да ещё столь крайне заурядный, человек, бессилен угрожать целой стране. Однако, не следует забывать, что именно Гирс, один из сыновей министра, состоял русским посланником в Китае в период восстания “больших кулаков” и отнюдь не сумел избежать столкновения с ними, хотя это восстание к русским вовсе не относилось, чем и поставил нас в необходимость принять участие в походе на Пекин. Ядовитые плоды похода принесла нам китайская политика уже на маньчжурской войне, а пойдёт ли урок, данный Японией, нам в пользу далее или же окажется только увертюрой к страшнейшим невзгодам, это раскроется из недалёкого, повидимому, будущего.
Как бы, впрочем, ни было, а связь пекинского похода с эпопеей Порт Артура замечается даже в именах, равно как достаточно, кажется, вразумительно и то, что проделал всемирный кагал, издеваясь над судьбами России сперва на пути в Портсмут, а затем и через подготовку вооруженного восстания в первопрестольной Москве, апофеозом которого явилось “избрание” первым от неё депутатом в первую же Государственную Думу Мовши Янкелева Герценштейна.
Для полноты впечатления остаётся указать на заботы нашего ведомства иностранных дел по охране русского престижа за границей, недавно без возражений обошедшие русскую печать и замолченные, конечно, еврейской. Вероятно, по недоразумению в Буэнос-Айресе и даже в Нью-Йорке наши консульства оказывались помещающимися рядом с “пансионами без древних языков”…
Быть того не может, чтобы такие ошибки допускались русскими людьми, как, едва ли можно усомниться, зная евреев, что цинизм подобного рода именно требует их “благосклонного участия”…
Мудрено ли также, что в 1848 году мы спасли Австрию, отравленную кагалом раньше, чем это стало происходить и в России, а уже в 1856 году “она изумила мир своей неблагодарностью”.
Мудрено ли, равным образом, что вновь забывая о “раздавленной” желчи нашего низменного доброжелателя — “вечного жида”, мы в памятном для России 1863 году среди подстрекаемых Англией ужасов международной войны в С.А.С. Штатах, послали свои эскадры в Сан-Франциско и Нью-Йорк, чем подняли мужество Линкольна и сохранили целостность Союза как бы только для того, чтобы в горестную для нас самих годину на Дальнем Востоке встретить по наущению кагальной прессы и для обогащеничя сынов иуды тот же С.А. Союз на стороне Японии, т. е. вероломным врагом России?!…
Но есть Немезида в истории! Австрия поняла это уже в I860 году на полях битвы под Конипрецом и беспримерную, должно полагать, кару готовит Соединённым Штатам за нас сама же Япония…
“Старейшины же “многострадальной синагоги” не ограничиваются иностранными делами гоев, а не теряют из виду и внутренних. Благоденствуя нам через “освободительное движение”, они пока что утешают С. Америку… “трестами”.
Граждане “величайшей республики” ищут спасения в “Национальной Лиге”. Увы, они только затягивают мёртвую петлю, накинутую либеральным кагалом! Если перед его адской организацией все “конституционные гарантии” достигают лишь обратных результатов, то на что, спрашивается, может рассчитывать любая “четырёхвостка”, когда и само прозорливейшее еврейство навязывает её гоям в качестве идеальной панацеи свободы?…
Тем не менее, во имя цельности настоящего исследования небесполезно ознакомиться с указаниями “Нового Времени” (3 июня 1911 г. № 12651) на условия возникновения “Национальной Лиги” в С.А.С. Штатах, равно как и на те миражи, которыми она себя обольщает, “спасая лицо” отцам американской конституции.
Вчера телеграф принёс известие о принятии сенатором одного из штатов Северной Америки билля о выборе сенаторов непосредственным народным голосованием. Эти несколько слов значат несравненно больше, чем может показаться с первого взгляда.
Конституция Северо-Американских Соединённых Штатов была определена их основателями так, чтобы суверенная власть в государстве оставалась всегда в руках народа. В первые времена новой республики, когда население было незначительно, конституция достигла цели, но ещё по мере увеличения численности населения и усложнения экономической жизни, основные законы республики, приуроченные к первобытным, сельским нравам утрачивали полезную дееспособность. Избрание законодателей, судей и администраторов общим голосованием было просто, когда население считалось в избирательных округах лишь тысячами. Оно стало невероятно трудным, когда население Соединённых Штатов начало исчисляться десятками
