попали в густую облачность. Потом, как из ведра, полил дождь.
Я опять предложил майору вернуться.
— Нет, — ответил он, — на этот раз возвращаться не буду… засмеют…
При высоте сто — сто пятьдесят метров взял курс строго на Красное. И вдруг, как в сказке, погода резко улучшилась. Бывает же такое! В районе выброски высота облачности поднялась до пятисот метров.
— Пора, товарищ майор!
Мой пассажир спокойно вылез на плоскость и протянул мне руку:
— До свидания…
— Ни пуха ни пера…
Он оторвался от плоскости и скрылся в ночной мгле. Отвернув машину немного в сторону, я стал ждать сигнала с земли. Через несколько минут увидел мигающий огонек — майор приземлился благополучно. Потом в лесу замелькали еще четыре красных огонька. Все в порядке! Задание выполнено. Можно возвращаться домой!
Вот и аэродром. Быстро подвесили грузовые парашюты с мешками, наполненными боеприпасами и продовольствием, и полетели в тот же район. Дождь продолжался, но теперь он нам был уже не страшен. Сбросив груз, подождали сигнала. Зеленые мигающие огоньки на земле подтвердили: мешки упали точно. Обратный путь наша пятерка, несмотря на сильный дождь, прошла благополучно.
…Шел сентябрь. Напряжение в боевой работе не спадало. В эти дни нам довелось выполнить еще одно не совсем обычное задание.
Шестнадцатого сентября в два часа дня Алексея Зайцева и меня срочно вызвал начальник штаба полка Лопаткин. Улыбаясь, он сказал:
— Сейчас звонил командир дивизии и приказал немедленно прислать вас к нему. Вылетайте!
Через чае мы были уже в дивизии. Зачехлили машину и молча пошли к комдиву. Молчание прервал Алексей:
— Смотри, Коля, подкова, — обрадованно сказал он, нагибаясь за находкой.
— Вот это да! — искренне удивился я. — Слона, что ли, ковали? Обязательно возьмем с собой. На такую большую подкову непременно должно клюнуть счастье.
Алексей обтер находку рукавом и засунул ее в планшет. Комдив жил в просторной крестьянской избе. Встретил он нас приветливо:
— Кто чай любит? Заварка — первый сорт. Не из Москвы будешь? — спросил он меня, хотя знал об этом давно.
— Так точно, москвич.
— Тогда нам с тобой на разговоры суток не хватит. А теперь садитесь…
«Неужели, — подумал я, — он нас вызвал только для тою, чтобы чаем угостить?»
Наконец Воеводин встал, не спеша набил и раскурил трубку и, развернув на рабочем столе карту, сказал:
— Вот тут, за линией фронта, примерно в пятидесяти километрах северо-западнее Брянска, попал в окружение большой отряд наших конников. Ваша задача — любой ценой доставить туда пакеты с документами и запасные части к радиостанции. Полетите, как только стемнеет. О посадке не беспокойтесь. Кавалеристы вас встретят. Они обозначат это место «конвертом» из пяти костров. Ваш сигнал — зеленая ракета. Кавалеристы ответят белой. Помните: задача должна быть выполнена при любых обстоятельствах, во что бы то ни стало. Вот карта, готовьтесь…
Да, задание было действительно необычным. Одно дело — сбрасывать в тылу у врага мешки и парашютистов, и совсем другое — садиться там. Когда мы вышли на улицу, я спросил у Алексея:
— Ну как, все понял?
Алексей засунул пятерню под шлем и молча почесал затылок, затем достал из планшета подкову и сказал:
— Понять-то понял. Да только тут заковыка одна есть… Кавалеристов-то мы разыщем. А вот где садиться будем? Ведь там не то что приличной площадки, простого поля, наверно, не найдешь. Я думаю, что конники не особенно разбираются в аэродромах… Тут надо подумать. — И Алексей, размахнувшись, зашвырнул подкову.
Озадаченные шли мы к самолету. Неподалеку от него стояли трое: двое часовых и незнакомый полковник. Увидев нас, он шагнул навстречу:
— Кто из вас Шмелев?
— Я.
Полковник отвел меня в сторону.
— Я представитель штаба фронта. Начальник штаба приказал, чтобы вы передали устно командиру корпуса: время совместного удара будет передано по радио условной фразой. Запомните код.
Я несколько раз повторил то, что он сказал, и пошел к самолету. Алексей внимательно осмотрел машину, проверил подвеску грузов.
Взлетели. Прошли линию фронта… Болота, леса…
— Справа по курсу нужный нам лес, — передал Алексей и выпустил зеленую ракету. Никакого ответа с земли не последовало.
Решили «зацепиться» за лес, построили над ним «коробочку» и стали ждать появления костров. Томительно тянулись минуты. Лес молчал.
— Давай еще ракету.
Алексей выстрелил второй раз, потом и третий, но безрезультатно. Я снизился метров до шестисот. Внизу было темно и тихо. Отклонившись к центру леса, мы увидели беловатое пятно. Поляна! Снизились, чтобы получше разглядеть ее. А вдруг придется садиться на вынужденную. Алексей послал вниз ракету. Она осветила поляну, и в тот же миг со всех сторон началась стрельба по самолету. Я заложил крутой вираж и выскочил из-под огня. Поляна скрылась.
— Лично я в обстановке разобрался, — съязвил Алексей. — Мы вполне могли найти себе площадку для «подскока» на тот свет.
…Домой вернулись почти с пустыми баками. Пошли на командный пункт. Воеводина на месте не оказалось. Я облегченно вздохнул: по телефону докладывать легче. Взял трубку и назвал позывной комдива:
— Товарищ полковник, ваше задание не выполнено, — выложил я сразу, как только услышал знакомый голос.
— Что? — переспросил Воеводин. — Немедленно в воздух, найти кавалеристов и выполнить задание любой ценой.
Совсем недавно мне довелось познакомиться с воспоминаниями генерала армии М. М. Попова — бывшего командующего войсками Брянского фронта. Вот что он рассказывает о положении кавалерийского корпуса, который мы тогда разыскивали:
«Немецким войскам, начавшим отход из района Людиново и вынужденным прорываться на запад, удалось отрезать кавалерийский корпус от его тылов и наступавших за ним стрелковых дивизий, что принесло нам немало беспокойства… Упорный характер боев кавалерийского корпуса в условиях крайнего недостатка боеприпасов вызвал беспокойство в Ставке. Она неоднократно запрашивала нас о судьбе конного корпуса, о положении на плацдарме и предупреждала о необходимости обеспечить корпус всем нужным для боя и скорейшего выхода к нему стрелковых дивизий. Мы со своей стороны заверили Верховное Главнокомандование в том, что принимаем действенные меры для развития операции и выхода главных сил 50-й армии на соединение с конницей».
Вот в чем, оказывается, заключалась причина, вынудившая всегда спокойного комдива говорить с нами на высоких тонах: решалась судьба корпуса.
Мы не шли, а бежали к самолету.
— Что он тебе сказал? — спросил Алексей, когда мы поднялись в воздух.
— Во что бы то ни стало выполнить задание. Прилетели в район «нашего» леса, без труда нашли посадочную площадку. Я перевел самолет в планирование и бесшумно снизился до бреющего. Можно садиться. Но что-то уж очень подозрительно молчит лес.
