не стала, как ты. У неё начали появляться человеческие признаки. Усы отпали, хвост почти исчез… Это случилось потому, что вы обе налопались чего-то на помойке института. Так сказала твоя сестра.
— Неужели? — удивилась Мурли. — Рядом с нашим домом было здание, возле него всегда стоял открытый мусорный ящик… Мы нашли там что-то съедобное.
— Вот-вот, — кивнула тётушка. — Но она съела меньше, чем ты. Поэтому у неё всё прошло.
— Само по себе?
— Нет, она сказала, что приняла необходимые меры, поэтому и выздоровела. Но если ты хочешь узнать, что именно она сделала, тебе придется сходить к ней.
— Ох, — вздохнула Мурли.
— И как можно быстрей, — сказала тётушка. — Твоя болезнь затянулась. Ты что, сомневаешься?
— Честно говоря, я не знаю, хочу ли я этого, — призналась Мурли.
— Ты совсем с ума сошла! — воскликнула тётушка Мортье. — Твой единственный, можно сказать, последний шанс стать порядочной кошкой! А она, видите ли, не знает, хочет она или не хочет!
— Я должна подумать, — сказала Мурли. Возмущенно фыркнув, тётушка Мортье гордо прошествовала к дому, а Мурли поспешила вернуться на свою крышу.
Она сидела там и смотрела, как по небу над Страховым банком ползет неторопливая луна. Из ночных садов поднимались дурманящие ароматы, то здесь, то там на крышах вспыхивали огоньки кошачьих глаз. Всё так запуталось в этом мире!
На следующее утро Тиббе вручил ей сверток.
— Это подарок, — пояснил он. — Я получил большой гонорар.
— Как красиво, большое спасибо, — обрадовалась Мурли. В свертке оказались перчатки.
— Это для приёма, — сказал Тиббе.
— Какого приёма?
— Сегодня вечером в отеле «Монополь» состоится приём. В честь юбилея господина Смита. Мы оба чересчур застенчивы, нам нужно учиться преодолевать робость. Я думаю, что селёдочник там тоже будет.
— О! — просияла Мурли.
— Я купил перчатки, — сказал Тиббе, — потому что подумал: если вы там кого-нибудь оцарапаете в перчатках, то будет не так больно.
ПРИЁМ В ЧЕСТЬ ГОСПОДИНА СМИТА
— Лучше я вернусь домой, — прошептала Мурли. — Мне страшно.
Они стояли на Грунмаркт перед отелем «Монополь». Здание отеля окружали бесчисленные машины, оживленная и нарядная толпа спешила на праздник в честь господина Смита.
На Мурли были новые перчатки, но как только она увидела такое обилие людей, её охватила робость.
— Все страхи долой! — отважно заявил Тиббе. — Смотрите, вон Биби выходит.
Сияя от радости, к ним вприпрыжку подбежала Биби.
— Что это у тебя? Фотоаппарат?
— Первая премия! — гордо сообщила Биби. — Я получила первую премию на конкурсе рисунка.
— Ты её точно заслужила!
— Рисунок висит на стене. И будет висеть там целый день. Я сама выбрала подарок.
— Ты пойдешь с нами туда? — спросила Мурли.
Биби покачала головой.
— Сегодня приём для взрослых, — сказала она. — У нас уже был праздник. В школе.
Она побежала дальше, а Тиббе подал Мурли руку:
— Идемте же, юфрау Мурли. И прошу вас не мурлыкать, не шипеть, не тереться головой ни об кого, включая селёдочника!
— А собаки там будут? — испуганно спросила Мурли.
— Нет, собак на приёмы не пускают.
Внутри было полным-полно народу. Господин и госпожа Смит сидели на эстраде в окружении корзин с цветами, позади них были развешаны рисунки. Получилась замечательная выставка, портрет Помоечницы красовался на самом почетном месте. «Первая премия», — гласила табличка.
— Ах, Тиббе! — воскликнул господин Смит. — Мой дорогой Тиббе, как приятно, что ты пришёл. Взгляни, какой подарок я получил от жителей города. Цветной телевизор! Правда, здорово?
Тиббе пожал ему руку и представил Мурли:
— Моя секретарша, юфрау Мурли.
— Очень приятно, — привстал господин Смит. — Кажется, мы уже виделись раньше? Вы забрались на дерево…
Сзади напирали новые поздравляющие, и Тиббе с Мурли прошли в зал. Гости стояли небольшими группами. Селёдочник уже был здесь. Он помахал Мурли, и она залилась краской. Булочница тоже приветливо кивнула Мурли, которой приём начинал всё больше нравиться.
«Всё идет как нельзя лучше, — с облегчением подумал Тиббе. — Сегодня в ней нет ничего кошачьего».
По залу в неизменной шубе фланировала мефрау Фан Дам. Она то и дело останавливалась пошептаться с другими дамами. Они подталкивали друг друга локтями, поглядывая в сторону Тиббе и его секретарши.
Мурли снова забеспокоилась.
— Не обращайте на них внимания, — тихо сказал Тиббе.
Они подошли к красиво сервированному столу. Маленькие палочки были воткнуты в бутербродики с колбасой и сыром.
— Всё это можно брать просто так? — спросила Мурли.
— Чуть позже, — остановил её Тиббе.
В дверях появился солидный господин в очках и костюме в полоску.
В зале сразу стало тихо. Все приветствовали его с величайшим почтением.
— Это бургомистр? — прошептала Мурли.
— Нет, — тоже шепотом ответил Тиббе. — Это директор парфюмерной фабрики господин Эллемейт. Очень важная шишка. Он делает много добра.
— А что такого он делает? — спросила Мурли.
— Он дает деньги на Добрые Дела.
Мурли хотела спросить что-то ещё, но кругом на них зашикали:
— Тс-с-с!
— Сейчас будет говорить господин Эллемейт! — зашелестело по залу.
Все подались вперед, чтобы не пропустить ни единого слова, и из-за толчеи Мурли с Тиббе потеряли друг друга.
Его оттеснили в конец зала, в то время как Мурли вытолкнули прямо к столику, стоя за которым господин Эллемейт готовился держать речь.
— Многоуважаемый юбиляр, — начал он. — Дамы и господа.
В зале стало совсем тихо.
— Я удовлетворен количеством собравшихся поздравить нашего дорогого господина Смита.
Говоря, он раскачивал на пальце цепочку с ключом от автомобиля.
Ключик качался над столиком из стороны в сторону.
Тиббе нашёл взглядом Мурли и к своему ужасу заметил, что её глаза двигаются туда-сюда, как на соревновании по настольному теннису. Она не слушала оратора, а лишь завороженно следила за раскачивающимся ключиком, как кошка за бумажным бантиком на ниточке.
«Сейчас она прыгнет», — подумал Тиббе и громко кашлянул, но Мурли не обратила на него ни
