сумел разыграть из себя безобидного и любезного человека и вскоре на свой манер занял общество рассказами о разных веселых случаях, приключившихся с ним по пути из Рима; эти истории, в общем довольно правдивые, все же были пятнадцати- или двадцатилетней давности. Его еще с увлечением слушали, как вдруг кто-то, вместе с другими новостями, принес весть о том, что какой-то Мантуанский офицер убит поблизости от имения своего друга, где он гостил, и тело его ограблено разбойниками вплоть до рубашки. Так как подобные нападения и убийства в ту пору были нередки, этот случай не возбудил у присутствующих особого интереса, и Казанова продолжал свой рассказ с того самого места, на котором его прервали, точно это происшествие имело к нему так же мало отношения, как ко всем остальным; более того, освободясь от тревоги, в которой он сам себе вполне не признавался, Казанова стал рассказывать еще забавнее и смелее.
Полночь уже миновала, когда, быстро простившись со своими новыми знакомыми, Казанова, никем не сопровождаемый, вышел на широкую пустынную площадь; над нею тяжело нависло облачное беззвездное небо с беспокойно полыхающими зарницами. С уверенностью лунатика, даже не сознавая, что он совершает сейчас этот путь после перерыва в четверть века, Казанова глухими переулками, между темными стенами домов, через узкие мостики над черными каналами, которые тянулись к вечным водам, нашел дорогу в свою жалкую гостиницу, и ее ворота неохотно и негостеприимно открылись только после долгого стука. Через несколько минут, разбитый усталостью, сковывавшей его тело и не отпускавшей его, с привкусом горечи на губах, словно идущей из самой глубины души, он, полураздетый, бросился на жесткую кровать, чтобы после двадцати пяти лет изгнания уснуть столь долгожданным первым сном на родине, который под утро, тяжелый и без сновидений, сжалился наконец над старым авантюристом.
ПРИМЕЧАНИЕ
Казанова действительно посетил Вольтера в Ферне[9], но все остальные происшествия, описанные в настоящей новелле, и, в частности то, что Казанова будто бы писал памфлет, направленный против Вольтера, не имеют ничего общего
Примечания
1
Казанова Джованни Джакомо (1725—1798) — итальянский авантюрист, родом из Венеции, прославившийся своими 'Мемуарами' (в 12-ти томах, 1791—1798), которые содержат много ценных культурных и исторических сведений и раскрывают закулисную жизнь аристократического и придворного общества многих государств Западной Европы накануне Французской буржуазной революции XVIII в.
2
... Фридрих Великий чуть было не назначил его воспитателем... — Свою встречу с Фридрихом Великим в Берлине Казанова очень подробно описал в своих 'Мемуарах'.
3
... на какой стороне мы будем драться — на стороне испанцев или французов? — В первой половине XVIII в. Италия была ареной военных действий между испанскими Бурбонами и австрийскими Габсбургами. Вместе с тем и Франция предъявляла свои притязания на некоторые территории Италии и в 1793 г. объявила войну Пьемонту и Неаполю.
4
'Девственница'. — Имеется в виду поэма Вольтера 'Орлеанская девственница' (1755), являющаяся пародией на легенду о Жанне д'Арк как о 'святой' спасительнице Франции.
5
Франческо Казанова (1727—1808) — брат Казановы, художник-баталист и пейзажист. Его работы выставлены в картинных галереях Парижа, Лондона, в Государственном Эрмитаже.
6
Мерлин — бенедиктинский монах Теофил Фоленго (1491—1544), родоначальник 'макаронического' жанра в поэзии. Под псевдонимом 'Мерлянус' выпустил сборник поэм под названием 'Макароне', написанных по-латыни с добавлением итальянских народных слов. Фоленго имел многочисленных подражателей в разных странах.
7
... при виде венецианской кампанилы. — Кампанила — колокольня (чаще всего четырехгранная), стоящая отдельно от храма, получила распространение в итальянской архитектуре средних веков и эпохи Возрождения. Кампанила собора святого Марка в Венеции (начало постройки — 1329 г.) относится к лучшим образцам этого вида архитектуры.
8
