тысячи людей и не видел ни единого. Передо мной кипела одна серая масса, подвластная кнуту и страху.
– Идемте. – На полу валялось множество оброненных свинцовых слитков. Старуха подобрала два из них и, мотнув головой, указала направление. – Они поставят жаровню и начнут собирать Красного льва. Собирать голыми руками.
От одной только мысли, что чья-то рука прикоснется к тускло светящимся раскаленным камням, меня передернуло. Ладони сами собой запекли, и я едва удержался, чтобы не подуть на них.
Мы удалялись все дальше и дальше, вопли и стенания становились все тише. Их заглушал рев огромных горелок и шипение зловещего вида растворов, кипевших в огромных стеклянных ретортах. Здесь тоже работали люди. Закопченные как сами реторты, понурые и смертельно усталые.
– Спасибо, благородный господин, что спас мои старые кости от огня, – оправившись от потрясения, старуха вновь заговорила.
– Пустое, – я устало отмахнулся. – И часто здесь такое?
– Частенько. Ад на то и ад, чтобы истязать грешные души. А для этого все способы хороши. – Старуха замолчала как бы борясь с неловкостью, но затем все же решилась, и промямлила не поднимая глаз. – Мне нечем отблагодарить тебя.
– Забудь. Ты мне ничего не должна.
Несколько секунд ведьма беззубой десной кусала губу. Затем приблизилась ко мне, почти прижалась, и прошептала:
– Я знаю одну тайну.
Я ничего не ответил, только пожал плечами. Толку мне от тайн старой ведьмы. Вся ее магия сводилась к простецкому житейскому шарлатанству: снадобья, яды, сушеные летучие мыши, крысиные хвосты, подковы дохлых лошадей, кому нагадать гору счастья, а кого и проклясть до десятого колена, покружить вокруг костра, подуть на кипящую воду…
– Я знаю страшную тайну, – старуха повторила фразу, добавив в свой голос таинственности.
– Какую? – чтобы не обижать спутницу, пришлось сделать заинтригованный вид.
Ведьма вторично огляделась по сторонам и прошептала мне в самое ухо:
– Из ада можно выбраться.
– Что?! – я вскрикнул от удивления.
– Тише ты, – зашипела на меня ведьма. – Если демоны услышат, то меня сотрут в порошок, чтобы уже никогда не смогла произнести ни слова.
– Ты знаешь, как это сделать? – в чудо не верилось, но чем черт ни шутит, ведьма все-таки.
– Не знаю, – старуха горько вздохнула.
– Погоди, но ведь ты только что сказала, что знаешь!
– Я сказала, что можно, но не сказала, что знаю как.
– Что-то не улавливаю разницу. Может, отупел?
– Точно отупел, – возмутилась оскорбленная колдунья. – Вдумайся, о чем я тебе толкую. Слыхал ты когда-нибудь, что можно вернуться с того света? Нет? А я тебе говорю, что можно. Если, конечно, твоей душе есть куда возвращаться.
– Как это «есть куда возвращаться»?
– Что есть человек? Две части, две составляющие – душа и бренная телесная оболочка. На земле одно без другого существовать не может. – Ведьма посмотрела в мои осоловелые глаза и пояснила. – Если тело твое разрушено, душе уже некуда вернуться.
Помолчав несколько секунд, я произнес медленным механическим голосом:
– Ты хочешь сказать, что побег отсюда возможен лишь до тех самых пор, пока там, наверху, тело беглеца еще не вспухло и не завонялось?
– Больше всех везет тем, кто зимой свалился в сугроб, да так в нем и провалялся до самой оттепели. У такого счастливчика есть несколько месяцев, чтобы вернуться. А вот кто преставился летом, в самую жару… – старуха страдальчески закатила глаза, – тот начнет пованивать уже на следующий день. А в тухляка душа ну никак не вернется.
Ведьма еще что-то говорила, но я ее уже не слышал. Я лихорадочно соображал. Шторм. Зимний океан. Тело мое в спасательном жилете, так что на дно не пойду. Во время шторма никакая живность на поверхность не поднимется, а, значит, жрать меня пока не будут. Вода соленая, температура около нуля. Сколько времени пройдет, прежде чем в трупе разведутся гнилостные бактерии? Очень жутко было называть себя трупом и представлять, как внутри копошатся какие-то мерзкие твари, но я выдержал. Отогнал подступившую к горлу тошноту и приказал своему серому веществу работать в полную силу.
Итак, что пишут на пластиковых упаковках свежего мяса, купленного в супермаркете? Сколько это самое мясо может храниться в холодильнике без того, чтобы пихать его в морозилку? Кажется, около недели. Но это говядина или свинина. Не верю, чтобы доблестные производители не побрызгали на свой достаточно дорогостоящий товар какой-нибудь отравой против бактерий или не окурили его газом с теми же замечательными свойствами. А если без газа и без химикатов. Сколько? Два, максимум три дня и ку-ку!
Занятное совпадение. Говорят, Христос тоже воскрес на третий день. Но я, конечно, не Христос и даже не претендую на роль хоть какого, хоть самого завалящего святого. Мне бы снова стать человеком, обычным живым человеком. Вот тут меня и прошибла пропитанная паникой мысль:
– А что будет, если грешник вырвется отсюда, а тело его уже того… протухло и сгнило?
Должно быть, поглощенный своими мыслями, я забыл об осторожности и задал вопрос слишком громко. Иначе как объяснить тот полный ужаса взгляд, которым полоснула по мне старуха. Но время шло, мы углублялись в недра земли, а карающая рука властителя тьмы и не думала хватать ведьму за спутанные патлы. В конце концов та слегка успокоилась.
– Дурачина. Теперь ты знаешь столько же, сколько и я. И тебя, в случае чего, тоже не пощадят. Тут не орать, тут на ушко шептать надобно. – Ведьма с опаской покосилась на бредущую рядом львицу.
– Диона не предаст, – я верил в свои слова, и эта уверенность передалась моему голосу.
– Знать бы наперед кто друг, а кто враг, – ведьма глядела под ноги остекленевшими немигающими глазами. – Может, и судьба по-другому обернулась бы.
Стало понятно, что говорит она о себе. Вспоминая мрачные времена средневековья, я догадался, что жизненный путь старухи вряд ли устилали лепестки роз. И умерла она, должно быть…
– Сожгли меня, – ведьма ответила на мой немой вопрос. – Оклеветали и сожгли.
– Поэтому ты и не пыталась вернуться?
– Была б моя воля, я бы вернулась. Не важно кем, травой, цветочком лесным, букашкой, зверушкой малой, только бы дышать, умываться дождем, смотреть на ясно солнышко. – Старуха стерла рукавом навернувшиеся слезы. – Только не знаю я как это сделать. Знаю, что возможно, но как?
Дальше мы долго шли молча. Каждый думал о своем. Ведьма за компанию с Дионой по-собачьи поскуливали. Видать обе они вспоминали былое, и от этих воспоминаний их колотило как от нещадной лихорадки. Мне же раскисать было строго противопоказано. Во мраке безысходности мелькнул лучик надежды, и я буду последним идиотом, если не попытаюсь узнать, откуда он бьет. И, кто его знает, может мы еще повоюем. Проиграть совсем не страшно. Хуже уже все равно не будет.
Рассуждая таким образом, я во все глаза пялился по сторонам. Свет, исходивший с тяжелого багрового неба, уже практически не доставал до глубин адского колодца. Видеть здесь можно было лишь благодаря редким факелам, да пламени, с ревом вырывавшемуся из алхимических устройств и приспособлений. Мимо проплывали пылающие горны, в диковинных, словно сошедших с картин Дали, сосудах варилось зловещего вида зелье. Его выпаривали, мешали с какими-то не менее отвратными ингредиентами, нагревали, перегоняли, дистиллировали и снова перегоняли. Процесс повторялся бесчисленное количество раз. Сперва я следил за алхимическим таинством, пытаясь хоть что-нибудь запомнить. Однако, вскоре сбился, запутался и плюнул на эту дохлую затею. Скорее всего, знание химического процесса мне ничего не даст, так какого хрена забивать мозги!
Вот что мне точно потребуется, так это какой-никакой план, хотя бы предварительный, хотя бы только наброски плана. Призвав на помощь всю личную изобретательность, добавив к ней опыт графа Монтекристо, я принялся размышлять.
Первое, к чему сами собой метнулись мысли, оказалось время. Как долго я здесь? С тех пор, как я
