– Думаю, что да.
– Я не спрашиваю, куда. Я только спрошу, надолго ли?
Вопрос застал Строгова врасплох, и он ответил не сразу:
– Кто знает, Луиза. Мы не властны над судьбой.
– Когда солдат так говорит, значит, он не уверен в своем будущем. – Девушка взяла его за руку и твердо приказала: – Пойдем.
Луиза отперла дверь и увлекла Николая вовнутрь. Не зажигая свет, она уверенно вела его через коридоры, комнаты и лестницы. В тусклом сиянии уличных фонарей, прорывавшемся сквозь открытые ставни, мимо Николая проплывали осколки некогда уютного и теплого мира: старая мебель, картины, книги… Лейтенант почувствовал себя одиноким пленником холодного серо-черного океана теней, где единственным шансом выжить была нежная горячая рука, которую он держал. Они остановились у одной из дверей.
– Это комната моих родителей. – Луиза толкнула дверь. – Здесь никто не жил с тех пор, как погиб отец.
Девушка подошла к огромной кровати и включила светильник. Золотистый свет от восточного ночника выхватил из темноты ее хрупкую фигурку и заиграл в волосах. Луиза повернулась к Николаю и дрожащей рукой расстегнула молнию на платье. Тяжелая ткань сначала медленно, а затем все быстрей и быстрей потекла по ее телу, обнажая небольшую упругую грудь, узкую талию и красивые стройные ноги.
Солдаты не привыкли отказываться от таких подарков, и Строгов не был исключением. За свою жизнь лейтенант повидал немало женщин. Чаще всего он брал их, не испытывая никаких чувств или угрызений совести. Но сейчас все было по-другому, он не хотел причинять боль этому беззащитному существу. Дрожащие плечи, прерывистое дыхание, опущенные глаза… Строгов не мог ошибиться – он ее первый мужчина. Неверной походкой Николай подошел к Луизе. За подбородок приподнял ее лицо.
– Ты понимаешь, что делаешь?
Девушка молчала.
– Через два дня я уезжаю. Может, мы с тобой больше никогда не увидимся.
Луиза подняла на него умоляющие глаза.
– Почему?
– Потому, что я солдат. – Строгов отвел взгляд от нежного полудетского лица. – А солдаты иногда умирают.
Слова лейтенанта вызвали молниеносную реакцию. Луиза обвила его шею руками и спрятала лицо на мощной груди.
– Я люблю тебя! Люблю уже очень давно, с того самого дня, как впервые увидела. Я хочу быть твоей, хочу подарить тебе огромное счастье и огромную любовь. Там, в чужой стране, ты обязательно будешь помнить меня. Ты пожалеешь свою маленькую Луизу. Ты сбережешь себя для нее и обязательно вернешься живым.
Николай не смог ответить. Острый спазм сдавил его горло и сбил дыхание. Он что есть силы сжал девушку в страстных объятиях, а через мгновение провалился в самый сладкий мир, который только доступен смертному…
Глава 6
– Можно подумать, что завтра вам предстоят не стрельбы, а настоящая война. – Толстяк Грандье похлопал по ящикам с патронами.
– Так оно и есть, господин капитан, – честно признался Мишель Тьюри, – мы собираемся в космос воевать с пришельцами.
Начальник полкового арсенала косо посмотрел на зарвавшегося «головореза». Затем, передумав портить выходной день выволочкой сержанту, зло огрызнулся:
– Тогда захватите на хозяйственном складе партию памперсов, они вам тоже пригодятся.
Мишель только загадочно улыбнулся и перенес свое внимание на подчиненных:
– Бувиль, Редон, Мартинес, мы что, до вечера будем грузить этот злосчастный грузовик?
Мартинес, здоровенный каталонец, закинув в кузов очередной ящик, прокричал:
– Еще четыре ящика с калибром 5,56 и баста!
– Хорошо, потом накроете все брезентом. – Тьюри повернулся к капитану: – Я где-то должен расписаться?
Грандье сунул ему под нос бланк, на котором сержант тут же поставил свой автограф.
– Черт бы побрал вашего Жереса! – проворчал капитан. – Сообщить мне об изменении плана стрельб только сегодня, в выходной день! Я вынужден был бросить все и тащиться в полк, вместо того чтобы спокойно смотреть футбол!
– Мы в армии, господин капитан, – многозначительно заметил Тьюри. – А что касается майора, то я слышал, что он специально добился изменения плана учений. Для него это последний шанс покомандовать ротой в бою, пусть даже учебном.
– Да, веселая была у вас жизнь. Многие штабисты еще долго будут с содроганием вспоминать «Головорезов».
«Вы даже не представляете себе, как долго!» – подумал Мишель.
Грузовик плавно притормозил около казармы второй роты. Из кабины показался Тьюри. Он мягко, словно кошка, спрыгнул на землю.
– Припаркуйте машину на нашей площадке, – приказал сержант сидящему за рулем рядовому Редону, – и можете гулять хоть до утра. Только помните, что в четыре часа мы выступаем.
Редон отдал честь и надавил на газ.
С целью экономии времени Мишель проложил себе путь через зеленую клумбу, благодаря чему моментально очутился возле дверей командирского офиса. Там с видом скучающего бездельника расположился сержант Риккардо Манзони.
– Что, Риккардо, торчишь на стреме? – с криминальным акцентом осведомился Тьюри.
– Не очень-то издевайся, в следующий раз твоя очередь.
– Ладно, не обижайся. Кто внутри?
– Пока только майор со Строговым. Вчера готовы были глотки друг другу перегрызть, а сегодня шушукаются, как молочные братья.
Тьюри пожал плечами:
– Видать, лейтенант изменил свое мнение по поводу грядущей вечеринки. Сейчас посмотрим, что они там задумали.
Когда сержант вошел, Жерес со Строговым что-то горячо обсуждали. Это было заметно по их возбужденным лицам и груде скомканных бумаг на столе. На вопросительный взгляд майора Тьюри доложил:
– Погрузку закончили. Как вы и приказывали, взяли патроны, ракеты к гранатометам и ручные гранаты. Хотя, кажется, гранаты и общее количество боеприпасов вызвали некоторые подозрения у нашего прозорливого оружейника.
– Ничего, до завтра Грандье все равно ничего не выяснит. – Жерес указал на стул: – Садись, сержант.
Тьюри рухнул на жесткое сиденье и осмотрелся. Сегодня офис командира напоминал полевой склад.
«Да, места здесь поубавилось, – отметил про себя разведчик. – Я правильно сделал, что приехал пораньше, сегодня в моем распоряжении целый стул! Когда заявятся остальные… А будут ли остальные? До назначенного времени осталось всего десять минут, а толпы добровольцев что-то не наблюдается. Пока их только четверо: майор, Строгов, Манзони и еще один болван, которому, как видно, надоело жить».
Из задумчивости Мишеля вывел голос Жереса:
– Сержант.
– Слушаю, господин майор. – Тьюри вскочил на ноги.
– Ты хорошо знаешь своих людей? Можешь сказать, что у них за душой? – Кристиан жестом посадил его назад.
Тьюри ответил не сразу:
– Ну… это зависит от того, что вы хотите узнать. Я для них не отец родной и не могу знать тайные мысли
